Воины Клевера - Максим Волосатый

– Тано, – называть так повелителя – привилегия ири, – я пришел на зов.

– Еще бы ты не пришел, – хмыкнул Владыка, – я тоже рад тебя видеть.

Со стороны могло показаться, что Владыка пребывает в игривом настроении, но Тагаррит знал, такие прорывы в самообладании Танатоглемм допускает очень редко и только с приближенными ири.

– Садись, – напротив стола появилось кресло. Глеммы, живущие в рукотворных пещерах, чрезвычайно ценят пространство, поэтому даже в Резиденции Танато внутреннее убранство подчиняется общим законам. Хотя в данном случае это было лишь данью традиции и старанию мастеров. Каждый мастер, приглашенный в Резиденцию для выполнения каких-либо работ, считал это приглашение важнейшим событием в жизни и вершиной своей деятельности. Поэтому к своей работе он подходил с максимальным вниманием и старался оставить после себя нечто незабываемое. А поскольку средних мастеров здесь попросту никогда не бывало, то каждая комната, коридор, зал или даже дверь – каждая часть резиденции являлась истинным шедевром и несла в себе помимо отпечатка мастерства еще какие-нибудь штрихи, деланные от души, фирменные знаки. Так, выдвигающиеся из стен и пола предметы мебели были нормой в домах глеммов, но у Танато не может быть рядовой мебели, и вместо механизмов, выдвигающих обычные кресла или столы в определенных местах, мастера обычно сделали нечто особенное. Высочайшее мастерство вкупе с хальер создало шедевр. По мысленному усилию Владыки в любом месте пола создавался любой из предметов мебели. К примеру, Владыка, сидя на табурете (если, конечно, можно представить Танатоглемма на табурете), через мгновение по желанию мог оказаться в роскошном кресле или на скромной кровати. Сейчас Владыка восседал на троне. Трон как предмет интерьера присутствовал во всех наборах мебели во всех помещениях Резиденции. Где бы ни находился правитель, он в любой момент для придания соответствующего оттенка разговору мог сесть на трон. Эти троны везде материализовались, и только в Тронном Зале стоял цельный легендарный Трон Танатоглемма. Он путешествовал с ними везде, во всех временах и измерениях, куда заносило гордых каменщиков. Трон являлся символом глеммов. Если он и был младше самой расы, то ненамного. Во всех помещениях использовались практически точные копии Трона, за исключением одной-двух деталей, чтобы не совершать кощунственных действий над реликвией. Сейчас Танато сидел как раз на одной из копий.

– Садись, разговор будет долгий и не очень приятный, – Владыка потер подбородок. – Ты знаешь, откуда мы пришли, ты знаешь, мой ири, почему мы пришли сюда, в Мир Клевера, ты знаешь, как мы пришли.

Это было констатацией и не требовало подтверждения, но Тагаррит счел необходимым сказать:

– Да, Тано, мне это известно.

– И мы закрыли за собой Дверь, мы очень хорошо ее закрыли. Цену ты тоже помнишь.

Кивок. Ири еще при первых словах не понравился тон, которым начал разговор Владыка. Теперь же его слегка начало потряхивать. Танато заметил это, но не счел нужным успокоить Тагаррита. Это только добавило напряжения.

– Дверь мы закрыли, но не уничтожили. Стебель по-прежнему теоретически проходим.

Потряхивание Тагаррита начало перерастать в отвратительное чувство – не страх, нет, ириглемм по определению не может бояться, все чувства его принадлежат Танатоглемму, и бояться он будет только по приказу, но ощущение приближающегося землетрясения прочно обосновалось в голове у Тагаррита.

– Нет, Таго, – Владыка решил все-таки не испытывать лишний раз своего раба. (При получении титула ири глеммы отказывались от всего, что имели, и добровольно объявляли себя рабами Танато. Теоретически никто этого не требовал, но традиция обязывала, тем более что по сути это ничего не меняло ни в ту ни в другую сторону.)

– Нет, Таго, Дверь не открывается, даже не думает. Замок цел и по-прежнему не работает. Но он всё же называется замком, – Танато сделал паузу. – Этот вопрос никогда не привлекал твоего, да и вообще чьего бы то ни было внимания, просто потому, что он его и не требовал. Ты же не задаешься вопросом, почему день сменяет ночь, почему воздухом дышим, а вода мокрая. Так и здесь. Дверь и замок есть, и это просто явление. Ты знаешь, что, уходя, мы сделали всё, чтобы Дверь никогда не открылась. Но и превратить ее в Стену мы не можем, – Владыка поднял глаза на ири. – Ты можешь спросить: «А как же торки?».

Тагаррит не очень понимал, зачем Танато повторяет общеизвестные вещи, но не его дело было спорить. Повторяет, значит, надо. Будем слушать и принимать к сведению.

– Торки? – послушно спросил он.

– Торки, – Владыка вспомнил давно минувшие дела и нехорошо ухмыльнулся. – Вот чего ты не знаешь, так это то, что торков мы пустили сами.

– ?!…

Учитывая неприязнь Старших Рас к торкам и количество проблем, возникших с их появлением, заявление о том, что торков добровольно пустили в Миры Клевера, звучало, мягко говоря, странно.

– Ничего странного, – Танато еще раз ухмыльнулся, на этот раз грустно. – Тяжело признаваться, но тогда торки не оставили нам выбора. Они наглядно показали, как можно сломать Дверь, и вежливо, действительно вежливо, попросили впустить их тоже. Создавать Дверь во второй раз, учитывая, что работать пришлось бы изнутри, – нет, это возможно, но обошлось бы так дорого, что торков действительно проще было впустить. Тем более что Желтый Лепесток всё равно пустовал. Предвосхищая твой следующий вопрос, отвечаю: «Нет».

– Что «нет», Тано? – уже спрашивая, ири сформулировал вопрос, на который Владыка дал ответ.

– «Нет» значит: никто более не сможет пройти этим путем. Во-первых, Они все еще за Дверью, а во-вторых, торки заплатили такую цену, которую не в состоянии заплатить больше никто. А сейчас и они не смогут. Больше нечем платить. И в третьих… Это, собственно, и есть суть сегодняшнего разговора. Как тебе известно, после прихода торков мы, как бы это выразить попроще… Э-э-э, сломали замок и уничтожили ключ, так, наверное. Дверь стала неоткрываемой даже в теории. И теперь складывается следующая ситуация: сломать Дверь Они не могут, для того она и существует, а подпустить кого-либо они к ней не подпустят, естественно, проход торков был уникален. Мы, понятное дело, тоже не собираемся открывать или ломать ее. Но… – Владыка сделал паузу и посмотрел на Тагаррита. Тот совершенно не собирался вести себя как юнец и задавать дурацкие вопросы типа «а до конца ли уничтожен ключ», «можно ли его воссоздать» и прочую ерунду. Он, судя по всему, для того сюда и вызван, чтобы узнать, кто и что в данной ситуации может предпринять. Танатоглемм удовлетворенно кивнул:

– Молодец, – ири при этом пожал плечами, – напрасно ты думаешь, что такая выдержка присуща всем ири. При всей нашей серьезности, мы, глеммы, любопытны как дети. Может, потому мы до сих пор и существуем, занимая то место, которое занимаем. Практически все твои коллеги уже бы обрасспрашивались. Это действительно так.

Тагаррит представил себе ири Саташа или Сираррила, подпрыгивающих на стульях и выспрашивающих у Владыки подробности, и против воли хмыкнул, сумев превратить, правда, хмыканье в кашель. Танато всё понял правильно.