Игра. P.S. - Катя Хеппи

потом репетиции и подготовка к конкурсу. А заразиться от тебя тем более нельзя. У меня важное выступление через три дня, — отхожу от него. — Так что болеть будешь в полном одиночестве.

Уезжаю в школу. От него подальше. Только и на паркете задержаться не могу. Домой тянет. Два часа вместо прежних шестнадцати. И всё с легкостью чисто. Не репетиция. А образцово-показательное выступление на высший бал.

Возле входной двери по возвращению топталась, ключами гремела, даже ногой топнула пару раз, только мой полуобнаженный сосед не показался. Глупое поведение, конечно. Но что поделаешь, если увидеть хочется, а напрямую прийти и признаться в этом как-то неловко, да и рискованно.

Весь вечер просидела, прислушиваясь к тишине соседней квартиры.

А потом нацепила его футболку, которую он у меня оставил (и не спрашивайте зачем) и спать улеглась. Только не спалось совсем. Выспалась прошлой ночью в объятиях Ветрова. В общем, прокрутилась еще около получаса, встала и пошла себе душу выматывать. Достала письма и проглотила одно за одним. Там было так много всего: воспоминая, боль, страдание, обида, сомнение, надежда и любовь.

Настоящая любовь. Пусть и с порезами. Но он любил меня всегда. Любил больно, но не умел иначе.

И я любила. Пусть и через слезы.

Любила и готова любить всегда. Хочу смеяться, плакать, удивляться, злиться, ругаться, прощать и верить. Только ему и только с ним.

Нашла телефон и абоненту, подписанному как «Дьявол», отправила сообщение.

«Спокойной ночи, Ром»

Сейчас можно спокойно спать, ведь я все решила…

Глава 48

Рома

Мой День Рождения.

От воспоминаний прошлого года кровь стынет в венах. Накатывает такое угнетающее, давящее ощущение, что тяжело дышать и нутро сжимают тиски. Я целый год проклинал себя за тот день. Ненавижу его. И себя ненавижу. Ненавижу за то, что струсил, что был жесток, что предал ее, что усомнился в любви. Я хочу всё исправить. Хочу заменить те грязные воспоминания радостными. Мне нужно постараться сделать это. Потому что я знаю, что до сих пор картинки того дня дикой болью откликаются в ее сердце. И в моем тоже.

Я поступил безжалостно. И не только тогда. Но Бельчонок простила меня. Я это чувствую. Простила, но не отпустила ту ситуацию. Она боится снова довериться мне. А я боюсь не завоевать ее доверие. Боюсь вечно видеть в ее глазах сомнение. Уж очень оно глубоко въелось в ее разум.

Она опасается снова отдать мне свое сердце. Не гонит меня, но и близко не подпускает. Улыбается. Обнимает. На поцелуи отвечает. А потом ни с того ни с сего «пока» и убегает. А мне сиди, гадай, что не так сделал или сказал.

— Бельчонок, давай вернемся в универ? — затеял я разговор после звонка Стаса, который жаловался, что не сдал зачет.

— Я не могу. У меня контракт до конца учебного года.

— Давай в следующем. Я хочу последний курс проучиться на стационаре, а не на заочке.

— Учись. Я тебе не запрещаю, — она волнуется, перебирает пальцы на руках. — И вообще, как это связано со мной. Я не держу тебя, Ром. Ты можешь вернуться и в универ, и в фитнес клуб, и в свою прежнюю жизнь.

— Бельчонок, моя жизнь — это ты, — хотел обнять, но она подскочила и, как обычно, рванула к двери.

— Я пойду к себе. Пока.

Менять это надо. «Кошки-мышки» не для меня и не с ней.

У меня к ней любовь. Первая. Настоящая.

У меня на ее другие планы. Дом, семья, дети.

Но она ни разу мне даже полусловом не обмолвилась о чувства, о совместном будущем, о любви. Хоть я ей это «люблю» повторяю ежечасно. В ответ улыбка и молчание.

— Поужинаем вместе?

— Конечно, Бельчонок! Это будет самый лучший ужин в моей жизни. Ужин с любимой девушкой.

Молчит, улыбается и тарелки расставляет.

— Ветров, я могу и одна вернуться из школы. Не нужно было меня встречать.

— Бельчонок, я не могу позволить тебе возвращаться одной поздно вечером, я же тебя люблю.

Молчит, улыбается и свою ладошку мне в руку вкладывает.

— Ром, возвращайся к себе. Я спать хочу.

— Можно мне остаться. Давай спать вместе. Я люблю тебя и даже на минуточку не хочу расставаться.

Молчит, улыбается и дверь перед носом закрывает.

Вот как из нее это ответное «люблю» выудить.

Я ей на свой День Рождения решил сделать предложение руки и сердца.

Хочу доказать, что только она, что на всю жизнь, что не игра, что у меня с ней всё серьезно. По-настоящему.

Хочу, чтобы этот день стал для нас особенным. Ярким, светлым, полным надежды и любви. Хочу заглушить болезненные воспоминания прошлого года.

Шарики, цветы, торт, свечи, подарки. Не для себя. Для нее.

Но я так боюсь. Всё нутро сводит лишь от мысли, что она может сказать «нет». Ее «нет» будет смертью для меня.

Стоит только вспомнить мои ощущения, когда она была с Демой, и накатывает такая пронзительная боль, которую я не могу игнорировать. Мне как воздух необходима знать, что она моя сейчас и будет моей всегда. Дышу ровно, но внутри штормит лишь от предположения, что могу не удержать ее. Что она может быть с другим. С кем-то лучше меня. Ведь я совсем не идеален. Особенно для нее. Моя рыжеволосая девочка достойна самого лучшего. Но ей судьбой предназначен я. И надеюсь, она покорится этой судьбе.

— Бельчонок, у меня для тебя сюрприз! — говорю, а у самого коленки дрожат.

— Ром, ты ничего не перепутал? Сегодня День Рождение у тебя! Это я должна тебя поздравлять и подарки дарить, — улыбается.

А меня даже отпускает немного. Возможно она скажет такое необходимое «да» и такое желанное «люблю».

— Бельчонок, давай ты просто сделаешь, как я прошу, — смотрю в ее глаза, ища поддержки. — Пожалуйста, в честь моего Дня Рождения.

Согласно кивает и без лишних вопросов садится в машину.

Я, твою мать, никогда так не нервничал. Газ с тормозом путаю, пока мы добираемся до нужного места.

Это небольшой дом на окраине Нью-Йорка. Надеюсь наш дом. Огоньки, шарики, гирлянды украшают мой подарок. Всё светится и мигает. На террасе небольшой столик для романического завтрака. Да, сейчас раннее утро, вечера я не дождусь. От сомнений съедет крыша.

Выхожу первый и открываю ей дверь.

От ее нерешительности, впадаю в ступор.

— Красиво. Очень…

Её потерянный голос вибрацией страха отзывается в моём теле. Каждая клеточка сжимается. Даже сердце замедляет свой стук. Ждет приговора надо мной.

И кто