В нужное время в нужном месте - Андрей Богданов

Дело в том, что Соломон Карпович решил возглавить демократическую революцию.

Он вызвал помощников и приказал к утру подготовить и толково обосновать законопроект, в котором будет сказано, что если через сутки после смерти монарха не найдется наследник престола, то собирается внеочередное заседание парламента. И после голосования вся власть в стране переходит к тому же парламенту.

Парламент завтра утром проголосует за новый закон.

Герберт завтра днем подпишет.

И завтра вечером умрет.

А послезавтра вечером депутатики еще раз проголосуют. И вся власть по закону прейдет к парламенту. То есть к Соломону Карповичу Фон-Ли.

Великий князь приезжает. Но не как наследник престола, а как знатный турист. Ему даже великодушно позволят немного погулять по дворцу.

Закон есть закон. Ни одно государство Земли не признает такого царя. Монархия давно вышла из моды.

1

Побег из тюремной больницы прошел до обидного скучно. Для меня, директора крупнейшей тюрьмы Руси, это было оскорбительно. Сколько раз по долгу службы, да и просто из любопытства, я устраивал в Бастилии интересные учения, разыгрывал различные комбинации с захватом заложников, муштровал личный состав, изучал историю самых дерзких побегов, случившихся в мировой истории!

А тут… Как из собственной квартиры вышел. Ни тебе хитроумных комбинаций, ни перестрелок, ни тайного подкопа, ни дельтаплана с моторчиком или воздушного шара! Сплошное разочарование, пощечина всей уголовно-исправительной системе.

А дело было так. Ближе к обеду в тюремную палату по-свойски зашли теща и Маэстро. У Маэстро была большая спортивная сумка. Добрый Эльф вразвалочку подошел к моей кровати, положил сумку на пол. Небрежно помахал надо мною рукой. Пробормотал короткое заклинание. Удовлетворенно кивнул. Меня окатило теплом. И я тут же почувствовал себя в идеальной форме.

– Как самочувствие? – поинтересовался Добрый Эльф.

– Нормально.

– Вот и хорошо. Рота, подъем!

Я бодренько сбросил одеяло, распутал бинты. Начал переодеваться.

– Сначала прими душ и побрейся, – строго сказала Капитолина Карловна.

– Где?

– В ванной. По коридору направо. Третья дверь, что ли… Там открыто.

– А медперсонал? А охрана? А датчики? А телекамеры?

– Часть спит, часть работает под гипнозом, – зевнул Маэстро, вытаскивая из сумки пакет. – А электронику, по убедительной просьбе мадам Кака, они сами отрубили… На, Бонифаций, бери. Тут полотенце, мыло, бритва… В общем, все что нужно. Только давай в темпе, тебе еще на поезд успеть надо. И с Маратом встретиться. Да и выпить перед дорожкой не помешает.

– Какой еще поезд? Какая еще дорожка?

– Поезд на Землю. Дорожка до Москвы.

2

Я сидел у окна двухместного купе и смотрел на проносящийся мимо тоскливый пейзаж. Пред глазами то и дело мелькали дурацкие столбы. Погода портилась. Небо заволокло плотными тучами. Единственная отрада – горы на горизонте – скрылась из глаз. Первые капли дождя начали хлестать по стеклу, оставляя небрежные косые росчерки.

Отвернувшись, я открыл бутылочку пива и закурил. До границы с Россией оставалось еще около четырех часов. Достав из кармана новый паспорт и другие документы, я еще раз изучил их. Теперь меня зовут Вениамин Андреевич Магаданский. Профессия – журналист. Еду в Россию на постоянную работу в корпункте новгородской газеты «Мировые новости». Все это липовое шпионство устроил Шериф.

…По дороге на вокзал меня подвезли к общественному туалету, который Марат умело превратил в место конспиративных встреч. Пройдя по занюханному коридорчику вглубь помещения, я нашел нужную дверь, набрал код. Оказался в обшарпанной комнате с четырьмя дверями. Через секунду из двери напротив появился Марат. Его монолог был краток и содержателен:

– Документы, билеты, деньги, кредитка. И еще. На, Бонифаций, держи свой загадочный обрез. Я был против. Но Капитолина Карловна и Маэстро настояли. Обещали с ним что-то такое сотворить… Короче, пушка невидимой станет. Металлодетекторы его тоже не смогут засекать.

Дальше. На первой же российской станции к тебе в купе сядет мой агент. Ты спросишь: «Говорят, в Москве нынче в моде кожаные куртки?» Если получишь ответ: «Нет, я такой моды не признаю, предпочитаю голышом», следовательно, все в порядке. Если скажет: «Я Москву не люблю», значит, близко хвост. И агент выйдет на ближайшей станции. А ты спокойно доедешь до Москвы. Там придешь в свой корпункт. Директор корпункта тоже наш. Расскажешь ему, что произошло в поезде. И следуй его указаниям.

Если в поезде отзыв будет нормальный, агент с тобой доедет до Москвы. Покажет квартиру. Располагайся, осматривайся, отдыхай. Заходи время от времени на работу в корпункт, поддерживай легенду. И никакой самодеятельности.

Запомни главное! До первой российской станции ни в коем случае, что бы ни произошло, хоть ядерный взрыв, не выходи из купе!

– А в туалет?

– Ни в коем случае, я же сказал! Перетерпи. Это крайне важно!

– Что ты задумал?

– Не могу сказать. Главное – не выходи из купе, и все будет нормально. Потом все узнаешь. Извини.

– Хорошо. И долго мне в Москве торчать?

– Пока тут у нас ситуация не успокоится.

– А что будет с Вероникой и Алисой?

– Насчет жены и дочери не переживай. Мы за ними присмотрим, в обиду не дадим.

Любые телефонные переговоры запрещены. Есть информация, что у Фон-Ли появилось какое-то сверхсовременное подслушивающее устройство.

– Ясно… Записку-то хоть можно черкануть?

– Можно, только быстро. – Шериф вырвал из блокнота листочек, протянул золотой «паркер». – Вот бумага и ручка. Пиши на моей спине. Только без имен и конкретики.

Используя твердую, как сталь, спину Шерифа вместо столешницы, я написал: «Дорогие девчонки! Я вас очень люблю. Я должен на какое-то время уехать. Ждите. Целую. Ваш Б.».

– Все будет нормально, Бонифаций, – сказал Шериф, пряча записку. – Я в этом уверен.

– Тут это, Марат… еще одно.

– Что?

– Эти охранники, что в тюремной больнице… С ними что будет?

– Их накажут.

– Не по-людски как-то. Мы же ведь коллеги.

Марат улыбнулся.

– Я их пока в твоей Бастилии подержу. В хороших камерах. Потом, если все закончится хорошо, отпустим, восстановим на работе. Премию выпишем.

– А если все закончится плохо?

– Тогда я сяду рядом с ними. Но это вряд ли. Меня, скорее всего, убьют.