Хрущевка. Советское и несоветское в пространстве повседневности - Наталия Лебина

Мы внесли ее в комнату. Жени дома не оказалось, и я, наспех распаковав машину, включил ее. Она торжественно загудела. Я намеревался поразить Женю такой покупкой. Механизация! Мне захотелось танцевать вокруг этой штуковины, которая наполняла помещение таким величественным звучанием. В голову полезли слова, которые я приспособил к мотиву „В лесу родилась елочка…“: „Стиральную машину купили мы с тобой. Волшебная машина нам принесет покой!..“ Это был самый необыкновенный, самый неожиданный новогодний подарок Жене!» Машинку предполагалось установить в большой кухне общежития и дать доступ к стирке всем желающим. Инициатива похвальная, это, по сути дела, мини-прачечная самообслуживания. Однако жильцы индивидуальных квартир вправе были рассчитывать на собственные «стиралки», которыми можно пользоваться в любое удобное время.

Конечно, новая техника стоила недешево. Но в конце 1950-х годов в СССР возродилась система продажи товаров в рассрочку, которая существовала еще в 1920-х. Достаточно вспомнить героя повести Михаила Булгакова «Собачье сердце» Шарикова. Он, как известно, охотился на бродячих кошек. Шкурки должны были пойти «на польты» вместо белок. Эта «пролетарская роскошь» распространялась через систему рабочего кредита. По «рабкредиту» Эллочка-людоедка – второстепенный, но колоритный персонаж романа Ильи Ильфа и Евгения Петрова «Двенадцать стульев» – купила собачью шкуру, изображавшую «выхухоль» для отделки вечернего туалета. Но в начале 1930-х годов система кредитования обычных людей как-то заглохла. Она не вписывалась в модель сталинского «большого стиля».

Кредит по-советски, то есть под очень небольшой процент, возродился более чем через 20 лет, сначала в 1958 году в Украинской ССР. Чуть позднее, согласно постановлению Совета министров СССР от 12 августа 1959 года «О продаже рабочим и служащим в кредит товаров длительного пользования», торговля в рассрочку появилась во всех регионах страны. Уже осенью 1959 года так торговали в 88 магазинах Москвы и Ленинграда. Одним из предметов, предназначенных для реализации в кредит, стала и стиральная машина. Первые советские «стиралки» делились на две категории: с электронагревателем и без него. Вторая стоила значительно дешевле, но требовала ручной заливки горячей воды, слива и отжима. И те и другие приборы, конечно, периодически ломались. Неслучайна карикатура Сергея Кузьмина, размещенная в девятом номере «Крокодила» за 1958 год. Выразительны и подпись к рисунку – «Без слов», – и он сам: женщина стирает белье вручную, используя сломанную стиральную машину как таз!

Крокодил. 1958. № 9. Рисунок С. Кузьмина

Но для новоселов проблема состояла не только в деньгах и в необходимости частых починок стиральных агрегатов, но и в реальности размещения новой бытовой техники в ограниченных размерах санитарно-гигиенических пространств «хрущевок». В «гаванны» явно не влезало чудо советской техники – машина «Харьков». Она выглядела довольно «навороченной» в рамках представлений 1960-х годов – подогрев воды, центрифуга для отжима, таймер, но имела непозволительные габариты – 640 на 690 на 960 милиметров, а главное, вес – 110 килограммов! Более скромная и дешевая «Рига» весила около 30 килограммов, представляя собой цилиндр диаметром 440 миллиметров и высотой 750 миллиметров. Колесики позволяли легко передвигать машину. Неудивительно, что вне процесса стирки ее использовали (у стирального агрегата существовал чехол) как столик в прихожей и даже в комнате.

В некоторых случаях проектировщики советовали размещать прибор в шестиметровой кухне. Это позволяли следующие параметры: форма в виде параллелепипеда и высота не более 800 миллиметров, так как «рост» всей кухонной мебели не превышал 850 миллиметров. Такие агрегаты в СССР на рубеже 1950–1960-х годов уже производились. Это, например, стиральные машины «Тула-2» и «Урал» с показателями: ширина 420, глубина – 475 и высота – 780 миллиметров. Они весили больше «Риги» – примерно 40 килограммов. В общем, какой-то выбор существовал. Однако для использования техники требовались и пространственное мышление, и физическая сила. Конечно, удобства стирки на рубеже 1950–1960-х годов нельзя сравнивать с современными. Но дело не в том, что в части жилых строений сегодня существуют вполне вместительные ванные комнаты. Ныне практически почти у всех жителей пока еще здравствующих «хрущевок» есть стиральные машины, но их конструкция именуется «узкой». Экономии места помогают также агрегаты с вертикальной загрузкой, встроенные и вообще «компактные». При желании технику можно даже подвесить или установить на подставках, использовав скромную высоту потолков. Все зависит лишь от фантазии клиента и средств. Во времена оттепели и в СССР, и в Европе не существовало минимизированных и полностью автоматизированных стиральных машин. Для советского человека они входили в часть «большой мечты» о материально-технической базе коммунизма. И все же не признать прорыв в сфере обеспечения населения городов в 1960-х годах электротехникой для стирки невозможно. За пять лет с 1960 по 1965 год производство стиральных машин в СССР выросло с 895 тысяч до 3 миллионов 430 тысяч штук в год. Достижения научно-технического прогресса и индивидуализация «подсобных площадей», конечно же, отразились на одной из самых затратных и по времени, и по физическим усилиям областей домашнего труда.

Крокодил. 1962. № 30. Рисунки Г. Андрианова и М. Битного

Крокодил. 1962. № 31. Рисунок Г. Андрианова

Мытье в ванной постепенно становилось и привычкой, и удовольствием, а само отдельное и к тому же еще и сугубо индивидуальное помещение – удобным пространством не только для стирки, но и для разнообразных и неожиданных бытовых практик. Над такими нюансами повседневной жизни новоселов «хрущевок» мягко подшучивали штатные юмористы «Крокодила». В 1962 году в журнале появился шуточный изорепортаж под названием «Едут новоселы». Его авторы – Геннадий Андрианов и Михаил Битный в серии рисунков предложили сюжет «Фотолюбитель принимает ванну». Новосел с удовольствием проявляет и печатает фотографии в собственной ванной комнате! Еще выразительнее карикатура, авторство которой принадлежит одному Геннадию Андрианову. Она напечатана в 31-м номере «Крокодила» за тот же год. Из ванной вылезает на три четверти черный и очень раздраженный отец семейства. Подпись к рисунку следующая: «Кто налил в ванну проявитель?» Конечно, современный читатель может не понять ситуацию. Для этого надо иметь представление о специфических процедурах проявления пленки и печатания фотографий – обязательных составляющих фотолюбительства. Люди делали снимки, используя так называемые пленочные фотоаппараты. Затем из них в темноте извлекались кассеты с пленкой и начинался тоже (именно так. – Н. Л.) требующий «интимного освещения» процесс проявления и закрепления заснятого материала. Это делалось с помощью химических реактивов и большого количества воды для промывки. Не менее сложной и «водозатратной» была и техника печати фотографии. Все в идеале осуществлялось в темном закрытом помещении, слегка освещаемом тусклой лампочкой красного света. Отпечатанные снимки назойливо пахли проявителем и закрепителем, их остатки смывались под обильной струей воды. В общем, личная ванная представляла собой идеальное место проведения досуга для фотолюбителей. В коммуналке, даже снабженной сангигиеническими удобствами, такое, конечно, не поощрялось. Доказательством