Талисман для князя. Щит рода - Мелина Боярова

В обувной лавке ситуация повторилась, но там брат поступил умнее. Посмотрел на те сапоги, что выбрала Лиза в дорогу, молча убрал их в сторону и попросил продавца принести самые лучшие. Причем, это была не попытка заигрывания или надуманного оскорбления, как успела вообразить себе девушка, судя по ее алым щекам и возмущенному сопению. Обычная забота и расчет, что дешевая обувь не развалится в неподходящий момент.

Дальше брат завернул в цирюльню, а мы в магазинчик нижнего белья, соседствующий с салоном красоты. Затащила туда Лизу угрозами, что мне нужна служанка, а не запуганная храмовая мышь.

– Но я… недостойна всего этого, – пробормотала она в оправдание.

– Кто тебе сказал такую глупость? Я так не считаю и вообще, не смей ставить на себе крест из-за какого-то урода.

Потихоньку выпытывая у Лизы подробности, я поняла, что свидетелей грехопадению нет.  Случилось все быстро в ее же комнатке, куда она по наивности тайком впустила жениха. После чего он сбежал, опасаясь, что их застукают родственники. И только потом, когда Лиза заговорила о свадьбе, рассмеялся в лицо, заявив, что не нужна ему порченая невеста. Раздавленная подлым коварством, бедняжка не нашлась, что ответить. Ну а добрые люди тут же разнесли эту новость по всему кварталу. Вот пусть кто-нибудь попробует косо посмотреть на девушку, живо на место поставлю! Да, она ошиблась, влюбилась в урода, а теперь что, должна до конца жизни расплачиваться? Видно же, нет в человеке гнили, бескорыстное и доверчивое существо. Даже удивительно, как Гаврила Силантьевич умудрился вырастить дочь в стороне от грязи и жестокости окружающего мира. Видимо, смерть жены сильно его подкосила, раз поручил судьбу единственного родного человека посторонним.

Благодаря уговорам, а кое-где и приказам, Лиза преобразилась до неузнаваемости. Ее красота заиграла, стоило только устранить последствия бессонных ночей и перебороть упрямое желание сделаться незаметной и спрятаться в раковину от посторонних. Бледно-голубое платье очень шло девушке, добавляя глубины выразительному взгляду. Темно-русые волосы, прежде спрятанные под старушечьим платком, теперь уложены в прическу. Если не знать, что Елизавета – дочь конюха, ни за что не поверишь, что в ее жилах нет благородной крови. Единственное, что портило картину, уродливый след от веревки – жуткое напоминание о непоправимой ошибке, которую девушка едва не совершила. Но мы решили эту проблему ниткой речного жемчуга, обмотав ее в несколько рядов вокруг шеи.

Каким же наивным детским восторгом засветились глаза Лизы, когда она увидела себя в зеркале! С какой горячностью принялась благодарить меня и тех мастериц, что приложили руку к ее перевоплощению. С удивлением поймала себя на мысли порадовать девушку чем-нибудь еще. Будто из нас двоих ребенок – это она. Хотя на самом деле Лизе уже исполнилось восемнадцать, просто выглядела она моложе.

– Идем в кондитерскую! – я потащила новую подругу в заведение, которое так и манило аппетитными пирожными на витрине.

– Но барин ведь сказал никуда не уходить без него, – разнервничалась Лиза.

– А мы предупредим, куда отправились, – я поманила пальцем босоного мальчугана, прогуливающегося неподалеку. – Отнесешь записку господину, что в цирюльне, – черканула пару строк на клочке бумаги, который любезно предоставили в салоне, и отдала посыльному вместе с медной монеткой.

– Нина, может, не пойдем? – наклонившись, прошептала Лиза мне на ухо. – Пожалуйста, давай вернемся в салон и там подождем Игната Захаровича, – похоже, прежние страхи вернулись, стоило девушке оказаться среди незнакомых людей. А если к этому добавить оживленный интерес прохожих, особенно мужского пола, становилось понятным стремление Лизы сбежать, спрятаться ото всех. – Мне так неловко и стыдно, – призналась она, – со мной что-то не так. Они будто знают, что произошло.

– Глупости! – так же шепотом ответила я. – Никто ничего не знает. Вспомни, кого ты увидела в зеркале? Вот! И они видят красавицу, в которую легко влюбиться. Ты просто не привыкла к мужскому вниманию. Идем же, грех не попробовать все те вкусности, что есть в кондитерской.

– Но это же дорого, наверное!

– А мы можем себе это позволить, – я хитро подмигнула. – Когда еще такой случай представится? Пока есть возможность, надо ею воспользоваться, тем более, что мы обе это заслужили.

С последним утверждением Лиза не согласилась, но я уже решительно направилась к цели. Девушке ничего не оставалось, как последовать за мной. В кондитерской царила особенная атмосфера домашнего уюта и тепла, сразу видно надежную хозяйскую руку и любовное отношение к делу. На пороге нас встретил официант и предложил присесть за столик, принес меню.

Я выбрала место у окошка, чтобы не пропустить брата, и заказала всего, что душа пожелала. С ароматным чаем да с пирожными, которые таяли во рту, время будто замерло. Казалось, и не было тех ужасных событий, что случились недавно, бесконечных скитаний по лесу и смертельных опасностей. Как же мне не хватало этого ощущения спокойного течения жизни и маленьких радостей, делающих ее приятной.

– Надо ребят побаловать, – я вспомнила о мальчишках и подозвала официанта, чтобы расплатиться и прикупить пирожных на вынос.

Отвлеклась немного и не сразу заметила, как Лиза вдруг подскочила и выбежала на улицу.

– Лиз, а какие пирожные взять… – осеклась, не обнаружив девушку на месте.

Удивленно посмотрела на официанта, который взглядом указал на выход, намекая, куда делась моя спутница. Ясно, без причины Лиза бы так не поступила. Я быстро договорилась, что заказ доставят на постоялый двор, где Гаврила Силантьевич снял комнаты, и поспешила на улицу. А там, судя по всему, назревал скандал. Лиза громко спорила с девушкой, с которой явно была знакома, а рядом стоял смазливый хлыщ, ухмыляясь и ожидая развязки. Мне хватило пары фраз, чтобы вникнуть в суть претензий. Вот это раскормленное чудо в нелепом лиловом камзоле и болотного цвета штанах – коварный жених-соблазнитель. Ну, может, кому и нравятся такие слащавые женоподобные типы, но как-то не верится, что Лиза на него повелась. С другой стороны, если лучшая подруга, а это с ней прогуливался несостоявшийся женишок, ежедневно капает на мозги, то невольно начнешь смотреть на человека иначе. Самое мерзкое в этом, что Настасья еще и родственницей Лизе приходится, дочерью двоюродной тетки Гаврилы Силантьевича. Она же соперница и невеста с приданым, из-за которой бывшей пассии дали от ворот поворот. А приданое это как раз из Лизкиных денег образовалось, что ей отец пересылал.

– Жалкая подстилка! Шлюха! – верещала на всю улицу мнимая подруга, – уже нашла себе нового любовника и растрясла его на подарки?

– Елизавета Гавриловна, – неожиданно раздался голос брата, когда я уже набрала в рот воздуха, чтобы осадить обнаглевшую тварь, – простите великодушно, задержался немного.

Игнат после цирюльни преобразился из обросшего охотника в привлекательного мужчину. Еще и приоделся в добротный новый костюм, что прикупили недавно, и держался с достоинством, как умеют только аристократы, впитавшие эту способность с молоком матери. Брат наверняка слышал, что кричала девка, и решил поставить ее на место. Одно то, как Игнат с поклоном поцеловал руку ошеломленной Лизе, а после положил ее ладошку на сгиб своего локтя, доказывало особенное отношение к девушке.