Авиатор: назад в СССР 6 - Михаил Дорин

команду Валера, и мы выровнялись по горизонту в направлении гор. — Окаб, 217-й, прошу заход с обратным стартом. — Запросил Валера.

— Вас понял, 217-й, выполняйте. Полоса свободна.

— Принял. Заход по одному рассчитываю, — сказал Валера и показал мне выйти вперёд. — 218-й, роспуск рассчитываем на удалении 5, с переворотом.

— Понял, 217-й.

Визуально под нами остался торец полосы с обратным курсом посадки. Я перевёл самолёт в разгон и стал набирать высоту.

— Переворот, — услышал я в эфир голос Валеры.

На высотомере проконтролировал высоту 1800. Отклонил ручку управления резко влево, перевернул самолёт, начав пикирование. Впереди уже проходит ближний привод Валера, а вот мне ещё предстоит выровнять самолёт.

В предыдущем заходе я не попал с более простого манёвра. А теперь Гаврюк загнал меня вообще на какой-то цирковой номер!

Я снизил обороты, выровнял самолёт относительно горизонта и выпустил шасси. Скорость вертикальная большая, но допустимая.

— Проверь скорость, 216-й! — слышу я в эфир подсказку от руководителя полётами.

Полоса уже рядом, а высота ещё 300 метров. Рычаг управления двигателем уже почти на минимальном режиме для такого резкого снижения. Прошёл торец полосы и понял, что сесть у меня уже получиться. Снова, как и в училище, взгляд вперёд и влево. Начинаю выравнивать самолёт и убираю обороты двигателя на малый газ. Есть касание!

— Парашют… Есть тормозной! — слышу в эфире подсказку от помощника руководителя полётами.

Начинаю заруливать на стоянку, понимая, что с меня пот ручьём течёт, а пальцы на правой руке начинают трястись. Такого раньше не было. Внутренне, даже страшно стало за своё состояние. Перестал выдерживать нагрузки?

На стоянке после открытия фонаря кабины ветерок слегка обдул меня. Правда принёс этот засранец по имени «афганец» ещё и столпы пыли. На посадке о таком «подарке» стихии нас предупредили. Вообще, к смене погоды здесь не привыкать. Она может меняться по несколько раз на день.

— Сергеич, как аппарат? — похлопал меня по плечу Дубок и протянул свою фирменную конфетку.

— О! — показал я большой вверх палец своему технику. — Надо быстрее уходить, пока не забросало песком, — сказал я, снимая с себя подшлемник и закрывая им рот.

— Беги в наш домик. Гаврюк уже там. Пересидишь, пока за вами транспорт приедет.

Кабина моментально наполнялась песком, и Дубок очень торопился закрыть фонарь. Пока я бежал к домику, он со своими товарищами натягивал чехлы на самолёт, а другие специалисты осматривали борт. Вот она, служба техсостава, который незаслуженно забывают при раздаче наград.

Домик техсостава после «реформ Хрекова» теперь представляет из себя огромную палатку, куда можно закатить вертолёт и даже лопасти снимать не придётся.

Внутри это мини-казарма с двухъярусными кроватями и всеми признаками нормальной жизни. Оживлённая беседа идёт из каждого угла.

— Да я тебе говорю, что тройка, не меньше! — кричал во всё горло худой парень, стоя за спиной пухляша с беретом на голове.

Упитанный парень что-то быстро рисовал на большом ватмане, изображая из себя художника.

— Не мешай! Я видел, что четвёрка там, — переубеждал худого, рядом стоящий казах, прыгая от желания доказать свою правоту.

Пухлый художник по фамилии Мамочкин продолжал рисовать, прикусывая губу. Так, он усердно и деловито выводил на бумаге свой рисунок, что должен был уже прокусить нижнюю часть губы.

— Я тоже думаю, что четвёртый размер надо рисовать, — тонким голоском пропищал художник, повертел свою картину и улыбнулся.

— Мамочкин, это у тебя разве четыре? Халтуришь, тут тройка! Я девичьих грудей больше вас всех, вместе взятых, потискал! — хвалился худой.

— Чего это? Не слушай этого балабола. Так даже красивее и аккуратнее получилось, — продолжил спорить казах.

Пока я дошёл до Валеры, который спокойно беседовал с двумя инженерами, любители живописи приняли общее решение, что грудь у героини картины должна быть второго размера. Этому художник Мамочкин не обрадовался.

— Я в штаб позвонил. Буря скоро пройдёт, так что посидим и пешочком до стартового домика дойдём, — сказал Валера, протягивая мне травяной чай.

Чего техсоставу не занимать, так это гостеприимства и находчивости. У них всегда всё есть. От спирта до патронов, от закуски до рассола наутро.

— Спасибо, — поблагодарил я за чай, ощутив приятный запах мяты. — Как вы это всё достаёте!

— Кхм, везде у нас есть свой брат, сват, родственник или просто братишка, — объяснил мне лысый инженер, листающий номер «Правды». — Читали?

— Нет, — сказал Валера. — Про нас что-нибудь пишут?

— Ну как сказать. Если вы принимали участие в сборе овощей, в этом сезоне, то вы на первой странице, — показал лысый передовицу газеты, где красовалась большая статья на сельскохозяйственную тематику. — А про войну только на четвёртой. И то, пару строчек про успехи афганской армии при нашей поддержке, чуть больше о строительстве новых домов в Кабуле и Файзабаде.

Статья снова была не Анина. Начинают у меня возникать вопросы, чем же она тут занимается, раз не отправляет материал в редакцию.

В разделе «Международная информация» было несколько небольших заметок. Однако, весь этот раздел был меньше чем статья про сборы овощей и их транспортировку по всему Союзу. Даже аналитической заметке по поводу возможного вторжения армии США в Гренаду было уделено больше места, чем Афганистану.

— Вот это я хорошо зашёл! — вбежал весь в песке Марик. — А вы уже тут, мужики!

— Ты чего не в штабе? — спросил я, убирая в сторону свою кружку от этой ходячей «песочницы».

— Вылет сорвался, а мой борт в конце стоянки стоит. Чуть не засыпало меня этим «афганцем», — сказал Марк, уставившись на меня. — Серый, тут для тебя информация есть, но я тебе лучше наедине скажу, — шепнул он мне и пошёл на другой ряд, смотреть за партией в преферанс.

Что за новость у Барсова, я даже не имел представления, но говорил он с задором. Ладно. Послушаем как-нибудь, если он или я не забудет.

Погода нормализовалась, и мы смогли добраться до штаба. С Валерой полёт в обществе техников не обсуждали, а вот в классе подготовки развернули целую научную работу в этом направлении.

— Ручку перетянул на себя при посадке и начал потом исправлять оборотами, а высоты ещё много, — объяснял Гаврюк, показывая мою посадку с помощью макета МиГ-21.

— А если бы сразу на малый газ перевёл? Тогда бы я провалился, и с тобой в паре бы не получилось сесть.

— Возможно, но это не точно. Зато с переворота получилось эффектнее, — улыбнулся Валера, взял мою лётную книжку и расписался за проведение проверки, которую мы, якобы, слетали ещё несколько дней назад на борту МиГ-21–81.

Дверь в класс была открыта, так что вошедший незваный гость не обратил на себя общего внимания, пока не заговорил.

— Чем занимаетесь? — весело спросил капитан-особист Пупов, поздоровавшись со всеми приветственным жестом руки.

— Петрович, ничего не делаем. Ничего не знаем. Служим Советскому Союзу! — отрапортовал Гусько, картинно вскакивая со