Из Америки с любовью - Андрей Уланов

– Ну, положим, туристы – это еще не показатель, – неуверенно возразил я.

– Как раз один из самых верных показателей. Или глянь, как к их туристам у нас относятся. Даже швейцар в гостинице: «Опять итальяшки с французишками понаехали». А стоит войти англичанину, как он по струнке вытягивается.

– Все равно не понимаю я твоей теории. Японцев, например, мы два раза в порошок стирали. И что, мы их меньше, чем англичан, уважаем?

– Для начала они нас в порошок стерли, – усмехнулся Герман. – А мы потом счет равняли. И разница есть немалая. Самураев мы оба раза смели за счет превосходства в силе, причем подавляющего. А янки купили на самый большой блеф в истории.

«Сообщает наш корреспондент из Лифляндии:

Во время отдыха на Рижском взморье был зверски убит известный ученый, действительный член Санкт-Петербургской Императорской Академии наук, профессор Николай Генрихович фон Садовиц. До сих пор не найдены преступники, чья жестокость и цинизм вселяют ужас в сердца почтенных обывателей, позарившись, очевидно, на незначительную, по меркам человека состоятельного, сумму, отложенную профессором на отдых в тиши одного из лучших курортов России.

Начальник отдела особо тяжких преступлений Лифляндского уголовного розыска г-н Ковальчик заверил нашего корреспондента, что убийцы вскоре будут найдены и понесут суровое наказание. Но падение нравов, при котором отбросы общества способны ворваться в дом пожилого ученого и безжалостно убить его за пачку банкнот, не исправится от жестоких кар...»

– Можно?

Войдите.

Александр фон дер Бакен, заведующий отделом предотвращения подрывной деятельности, заместитель главы Управления политической благонадежности, в просторечии именуемого «охранкой», осторожно затворил за собой дверь и положил синюю папку с тисненым орлом на стол своего начальника.

– Доклад Щербакова. Из Риги.

Глава управления – его превосходительство товарищ министра внутренних дел и т.д. и т.п. Матфей Николаевич Серов – извлек из ящика стола очки, со вздохом водрузил их на свой огромный мясистый нос и, раскрыв папку, углубился в изучение доклада.

По мере изучения отчета лицо его превосходительства все больше и больше приобретало багровый оттенок. Дойдя до середины первой страницы и, как отметил любивший во всем точность фон дер Бакен, до состояния помидора средней поспелости, Матфей Николаевич с треском захлопнул папку.

– Какого лешего ты принес мне это дерьмо собачье? – вопросил он голосом доисторического ящера.

Фон дер Бакен поморщился. Мысленно, разумеется. Он лично никогда бы не позволил себе разговаривать в таком тоне с подчиненным, даже если бы тот действительно вывалил на стол полный пакет собачьих испражнений. Но Серов, выслужившийся с самого низу, не желал отказываться от старых привычек, подобающих, по мнению его по-немецки корректного помощника, скорее малограмотному унтеру.

– Все это дело не стоит выеденного яйца, – продолжал бушевать глава УПБ. – С самого начала было ясно, что это чистая уголовщина! Надо было просто наплевать на уложение и не посылать туда агента, а просто затребовать материалы следствия. Или поручить надзор местному отделению.

Фон дер Бакен снова мысленно поморщился. Уложения и прочие инструкции писались, по его мнению, не для того, чтобы на них плевали. Особенно такие типы, как его превосходительство.

– Передайте этому... Щербакову, – Серов брезгливо оттолкнул от себя папку, – чтобы перестал сочинять сказки и занялся делом. Тем, за которым его послали. А именно – надзирать за ходом расследования. Так и передайте. И никаких больше фантазий!

– Будет исполнено, ваше превосходительство, – сухо ответил фон дер Бакен вполголоса и, забрав со стола папку, направился к двери.

– А если не угомонится – отзовите ко всем чертям! – добавил Серов ему в спину.

– Не извольте беспокоиться, ваше превосходительство, – все так же негромко сказал фон дер Бакен и притворил за собой дверь.

Вернувшись к себе в кабинет, заместитель сел за стол, положил перед собой злополучную папку и, раскрыв ее, принялся внимательно изучать второй лист, до которого начальник отдела так и не соизволил добраться. А именно – заключение аналитического отдела по докладу Щербакова.

Аналитический отдел в целом соглашался с выводами агента. Несостоятельным признавался только один вывод – что наибольший интерес для Российской Империи представляет именно тот из двух засекреченных проектов, который связан с убийством фон Садовица. Фон дер Бакен был в этом с аналитиками полностью солидарен. Как правило, в проектах по-настоящему секретных столь грубых проколов не допускают, а следовательно, отнюдь не химия комплексов рутения (что бы это ни значило) должна интересовать внешнюю разведку. Сам Александр Вольфович склонялся в пользу «Комитета озабоченных граждан». Трудно представить, чтобы химический концерн, работающий преимущественно в сфере – он заглянул в справку – переработки фосфоритов и цветной металлургии, мог обеспечивать секретность на государственном уровне. Вот заказное убийство – это в их силах.

Хотя аналитики тоже хороши. Четыре абзаца, полные выражений вроде «аппаратура двойного назначения», «может быть использована в самых различных областях», аналитический ум фон дер Бакена свел к одной-единственной фразе: «Не имеем ни малейшего представления, на кой черт это нужно».

Хм. С другой стороны, интересно, что же это американцы такого творят, что аналитический отдел Третьего управления разводит руками в полном бессилии. Очень интересно...

Многолетний опыт рыболова явственно нарисовал перед мысленным взором фон дер Бакена картину глубокой темной заводи, где под зеркальной поверхностью воды ходит огромная рыба.

И такой отчет Серов приказал выбросить на помойку!

Фон дер Бакен уже давно не шутя целился в кресло своего начальника. К этому у него были многочисленные основания: заслуги, немалый опыт, обширные связи, что в чиновном вальске повышений и понижений оч-чень немаловажно.

Но связи были и у самого Серова – как-никак звезда ушедших поколений, неутомимый борец с немецкими шпионами. За последнее потомок беженцев от революции фон дер Бакен начальника особенно недолюбливал. Как и за брошенное тем обидное, прилипшее к спине, как ком сырого каучука, прозвище – Фондервякин. До сих пор Александр Вольфович дергался, когда его фамилию произносили невнятно. Да и опыт у его высокопревосходительства имеется. Особенно по части молодых и честолюбивых заместителей. А иначе давно бы вылетел их превосходительство вверх тормашками на пенсию.

И сейчас фон дер Бакен увидел шанс. Раскрыть это дело и тепленьким, с пылу с жару, положить на стол своим высокопоставленным покровителям. А те бы уж позаботились. Стар стал Матфей Николаевич, такое дело проморгал, и если бы не зам... По всему видать, пора старику на давно заслуженный отдых.