Атлант. Продавец времени - Юрий Корчевский

– Попробую.

– Лучше на верёвке. Просто и надёжно.

Никита вцепился в верёвку, и Арс шагнул в пропасть.

Теперь Никите приходилось тяжелее. Одно дело, когда вес пилота распределялся на обоих, и совсем другое – когда вес воина приходился на одного Никиту. Теперь спуск показался ему нескончаемо долгим. Саднили и горели ладони, ныла спина.

И вот верёвка ослабела. Никита лёг на край обрыва и всмотрелся вниз. Кажущийся совсем маленьким с высоты, Арс помахал ему рукой: он уже стоял на земле рядом с пилотом и отвязывал верёвку. Никита втянул её наверх и смотал в бухту вокруг камня.

Спускаться по верёвке или слететь? Опускать его теперь некому, надо самому, ручками и ножками, а высота большая.

Никита вздохнул. Ну почему жизнь всегда ставит его перед тяжелым выбором? Однако он привязал верёвкой лоскуты разодранной оболочки дирижабля к ногам и рукам и встал на краю обрыва. Страшно! От высоты захватило дух, но деваться было некуда.

Он набрал в грудь воздуха и бросился головой вниз.

Снизу раздался вскрик – это испугались Арс и пилот.

Никита раскинул руки и ноги косым крестом, его начало крутить и переворачивать. Потом он почувствовал, что падение стабилизировалось и его перестало кружить. С пугающей быстротой и в опасной близости рядом проносилась стена камня.

Он попробовал изменить положение ног, совсем чуть-чуть, и скала сразу ушла в сторону. Ветер трепал волосы, свистел в ушах, выдавливал слёзы из глаз.

Положением рук и ног он перевёл-таки падение в скольжение.

Далеко внизу промелькнули удивлённые лица Арса и пилота, и Никита понял, что надо закладывать вираж, иначе скольжение унесёт его далеко от товарищей. Он поднял правую ногу, и получился разворот.

До земли оставалось метров двадцать, и Никита снизил скорость и высоту. Он начал высматривать, куда бы приземлиться помягче. Решил, что на кусты, но пронёсся над ними. Впереди была голая земля.

Он согнул обе ноги, на мгновение взмыл и, потеряв скорость, довольно жёстко упал. Всё его естество возликовало. Он сделал это! Ни разу не прыгнув таким образом в прежней жизни, он спустился со скалы! Чёрт! Да никто же не поверит!

К нему уже бежали товарищи.

– Никита, ты жив? – издалека закричал Арс.

Пилот приотстал.

Никита поднялся, согнул по очереди руки и ноги. Всё работает, переломов нет. Тело, конечно, побаливает – всё-таки приложился он к земле здорово.

Никита запрокинул голову, пытаясь оценить высоту, с которой только спланировал. Ой, мама! Высоко-то как! И как ему удалось? Ведь всегда высоты боялся – до тошноты, до дрожи в коленях, до головокружения. Правду говорят: жить захочешь – выше головы прыгнешь.

Подбежали товарищи. Арс осмотрел Никиту:

– Цел?

– Руки-ноги целы. Ушибся немного, но до свадьбы заживёт. Опыта нет, я ведь в первый раз так… спустился.

– Я бы не смог. Видел бы ты себя со стороны! Жуть! Я думал – разобьёшься! Расскажи кому – не поверят.

– У тебя свидетель есть, пилот. И лучше помоги мне верёвки развязать.

Недолго думая, Арс разрезал их ножом.

– Зачем они тебе?

И обратился к пилоту:

– Теперь веди нас!

– Куда?

– Ты ничего глупее спросить не мог? Это ведь ты нас на скалу посадил! У тебя карта, сориентируйся.

Пилот стушевался:

– Я карту в кабине оставил.

– Чтобы ты никогда не женился! – заорал Арс.

– Это почему же? – не понял его пилот.

– Чтобы род дураков не продолжить! Как мы теперь наверх заберёмся?

– Друзья, – счёл нужным вмешаться Никита. – Мы смогли спуститься, хотя, казалось, выхода нет. Зачем ругаться? Нам теперь выбираться вместе, пешком, и, похоже, долго. Давайте жить мирно, – попробовал он погасить зарождающийся конфликт.

– А чего он? Карту забыть! Мы же тебя не забыли наверху! – не унимался воин.

– Если ты будешь продолжать ругаться, карта появится? Нет. Найдём дорогу. Меня сейчас больше волнует еда и вода. Если я не ошибаюсь, когда падал, в конце ущелья видел речку или ручей.

– Страшно было? – спросил пилот.

– Не скрою, страшно. Даже пожалел, что по верёвке не полез. В безопасных условиях полетать бы, а то ведь впервые, и цена ошибки – сама жизнь.

Через пятнадцать минут движения по каменистой почве вышли к небольшой речке и напились вволю.

– Теперь пожевать бы чего-нибудь! – мечтательно сказал Арс.

– Даже если и убьёшь какую-нибудь дичь, как ты её готовить будешь?

– М-да, вопрос…

Арс посмотрел на Никиту, но тот только пожал плечами – откуда он возьмёт огонь? Тут даже леса нет, одни кусты. Да и на дичь ничего похожего не видно.

Они пошли вдоль речки, держа направление на северо-запад. Где-то в той стороне был их остров. Правда, топать до него не один день.

Шли, ориентируясь по положению солнца. Но и от приблизительного направления приходилось отклоняться, поскольку местность была гористой, и она не позволяла идти напрямую.

После полудня вышли на ровное место, и тут уже появился лес. Арс оживился: где лес, там есть дичь.

И тут пилот увидел на опушке леса кусты с ягодами.

– Давайте подкрепимся. Я знаю эти ягоды, они не ядовитые.

Он забрался в кусты и тут же закричал.

Арс с Никитой ринулись к нему, ломая кусты.

Картина, которая предстала перед ними, была невероятной: ноги пилота обвил питон. Сжимая их, он укладывался кольцами на теле пилота и поднимался по нему, как по стволу дерева.

Никита, подбежавший первым, выхватил нож и с двух ударов отсёк часть тела питона, ещё остававшуюся на земле. Кольца, обвившие тело пилота, он не трогал, боясь зацепить его отравленным ножом.

Подоспевший Арс ударил питона ножом ниже головы. Стальная хватка питона ослабела, кольца разжались и упали на землю.

Пилота трясло от пережитого ужаса.

– Я его не увидел в кустах, – едва выговорил он.

– Под ноги смотреть надо, в следующий раз тебя просто слопают, – назидательно проговорил Арс. – Ладно, нет худа без добра. У нас есть мясо, и его можно съесть сырым.

– Я бы не стал этого делать, – предостерёг Арса Никита.

– Почему? У питона вкусное мясо, – возразил Арс.

– Я ударил его отравленным ножом. Думаю, яд уже в его теле везде.

– А, чтоб тебя! Не мог подождать минутку! – стал ругаться Арс. – Первая добыча, и ту надо бросить!

– По-твоему, я должен был спокойно смотреть, как питон душит и ломает кости нашему товарищу? Ты думай, что говоришь!