Большая игра СМЕРШа - Дмитрий Тарасов

— Погоди, погоди… один момент…

Клим открыл дверку письменного стола и вытащил завернутый в бумагу кусок колбасы.

— Вот тебе вместо посошка, вчера отоварил карточки. Бери, бери, не отнекивайся. Там не найдешь, пригодится.

— Спасибо, Клим, до встречи!

Я крепко пожал ему руку и пошел готовиться к отъезду. Времени было уже в обрез. Договорившись обо всем по телефону со Смирновым и уложив в свой походный чемоданчик самое необходимое, вышел на улицу. В пять часов утра, как было условлено, встретился с оперативной группой.

Когда погрузили все необходимое, обтянутая брезентом полуторка с семью пассажирами на борту взяла направление с Малой Лубянки на Егорьевск.

Столица уже просыпалась, но небольшой туман и надвинувшаяся на город пелена низкой облачности создавали впечатление продолжавшейся ночи: было темно, зябко, неуютно.

Бессонная ночь, усталость и тепло, идущее от мотора, быстро разморили меня, я сразу же уснул и очнулся лишь при приближении к Егорьевску.

В райотделе нас ожидал проводник. Усадив его в машину, двинулись по шоссе в направлении Спаск-Клепики. Остановились, не доезжая полтора километров до реки Цна. Я приказал водителю поставить машину на обочину шоссе, и, создав впечатление какой-либо неисправности, вести вместе с одним из бойцов тщательное наблюдение за дорогой с целью выявления подозрительных лиц.

Остальные участники группы, построенные по принципу цепочки, углубились в лес. Впереди шли я, проводник и пограничник с собакой. Замыкал цепочку Смирнов.

Идти было приятно, природа, пробудившись от длительной зимней спячки, словно ликовала. Радовали первая зелень, разноголосица птиц, пряные весенние запахи, чистый бодрящий воздух.

Примерно через полтора часа встретились с товарищами из райотдела. Они успели обследовать местность в районе найденных парашютов на довольно значительной площади, но нашли лишь два окурка от сигарет иностранного происхождения.

С начальником райотдела договорились о расстановке людей с расчетом прикрытия выходов из лесного массива и о мерах розыска шпионов на возможных путях передвижения и в населенных пунктах. Этим должен был заняться его аппарат и привлеченные райотделом лица из числа местного населения. Нашу группу решили оставить в лесу для более тщательного обследования местности, используя опыт пограничников и собаку. Договорились также о порядке поддержания связи с райотделом.

Не теряя времени, сразу же приступили к работе. Проводники собаки — бывалые пограничники, старшина Григорий Матвеев и сержант Николай Степанов подвели ее к коряге, где лежали парашюты и приказали взять след. Собака долго крутилась вокруг, фыркала, но через некоторое время рванулась в сторону и пошла по краю ложбины в направлении к шоссе. При внимательном осмотре пройденного ею расстояния кое-где четко просматривались отпечатки следов от сапог двух человек, шедших почти след в след. На третьем километре пути обнаружили признаки привала — утоптанная земля, примятая травка, пустая консервная банка, очистка колбасы, окурки, пепел от сожженной бумаги, несколько сломанных веток на рядом стоявших деревьях.

Собрав обнаруженные вещи, двинулись дальше. Минут двадцать собака шла спокойно, но, войдя в чащобу молодого подроста смешанных пород, среди которого возвышалась старая покосившаяся сосна, стала с остервенением разрывать лапами землю между корнями у самого ее основания.

Там обнаружилась нора, она была прикрыта еловыми ветками, забросанными сверху землей и мусором, а в ней завернутый в непромокаемый мешок чемодан. Примерно на уровне головы человека на сосне была сделана небольшая зарубка.

В чемодане оказалась портативная коротковолновая приемопередаточная рация с комплектом батарей, антенной, ключом для передачи, рабочими кварцами, наушниками, блокнотом чистой бумаги и пачкой карандашей. Судя по корешку блокнота, три листа было вырвано. На оставшемся сверху четвертом листе просматривались следы давленки от письма, в тексте которого удалось прочесть только «приземлились» «после устройства»… «привет»… Но и этого было достаточно, чтобы сделать безошибочный вывод: мы имели дело с заброшенными в наш тыл вражескими агентами, которые по всей вероятности, уже выходили в эфир с отчетом о своей первой удаче — благополучном приземлении.

Положив чемодан с рацией обратно в нору и замаскировав ее как прежде, я приказал Смирнову и двум бойцам остаться в засаде на случай прихода шпионов за рацией, а сам с пограничниками пошел за собакой по их следам дальше. Проплутав еще минут сорок по лесу, собака вывела нас почти к самому берегу реки Цна, а вскоре и на шоссе недалеко» от перекинутого через нее моста. На этом следы были потеряны, собака крутилась, взвизгивала, но вперед не шла. Было ясно, что шпионы воспользовались попутными машинами и скрылись в неизвестном направлении. Дальнейший поиск их в лесу был бессмысленным.

Голодные и усталые от длительной ходьбы по лесу, мы присели на бугорок около шоссе передохнуть. Матвеев спросил:

— А закурить можно?

— Можно, — ответил я, переводя взгляд на Степанова, еще моложавого, чем-то смахивающего на одного друга моей юности, тоже Николая. Он держал за поводок собаку, которая лежала на боку, тяжело дыша и беспрерывно высовывая язык.

Я достал из полевой сумки блокнот и написал записку начальнику райотдела, проинформировав его о ситуации, В конце просил обо всем поставить в известность Барникова. Отправив записку с водителем оставленной у шоссе машины, возвратились к месту обнаружения рации.

Вместе со Смирновым внимательно осмотрели окружающую местность и выбрали удобное место для наблюдения, надежно замаскировав его ветками елового подроста. Условились, что в засаде круглосуточно будет находиться три человека, сменяемые поочередно, каждые четыре часа, а четверо — на базе отдыха в пятистах метрах от засады.

На первую вахту заступил Смирнов с двумя бойцами. Я, пограничники и третий боец занялись устройством базы. Раскинули палатку, в целях маскировки обложили ее молодыми деревцами, внутри настелили еловых веток, В стороне от палатки под кроной густой елки устроили небольшой очаг, закрытый со всех сторон ветками, где бы можно было вскипятить чайник, разогреть консервы или сварить суп и кашу. Условились зажигать костер только в тихую погоду и очень сухими ветками, чтобы было как можно меньше дыма, и он уходил вверх, теряясь в кроне дерева. Пробный костер, на котором Матвеев приготовил наш первый лесной обед, выдержал испытания — он не дымил и не был виден со стороны.

После отдыха я, Матвеев и Виктор Петренко, так звали находившегося с нами бойца, вышли на первое дежурство, сменив Смирнова и его партнеров.

День уже угасал, солнце клонилось к закату, становилось прохладно, постепенно наступала какая-то трудно выразимая словами торжественная тишина, при которой б лесу как бы все замирает и каждый шорох вызывает настороженность.

— Ну, как самочувствие? — шепнул я в ухо лежавшему рядом Григорию.

— Хорошо, я как будто снова на границе, просто душа радуется. Плохо только, что курить нельзя.