Сновидения Ехо - Макс Фрай

– Все-таки я молодец, что решила тебя позвать, – успокоившись, сказала она. – Была готова спорить, что ты меня рассмешишь! Хоть и не понимала, как тебе это удастся. Теперь знаю ответ. Спасибо, мальчик.

– Для себя же стараюсь, – улыбнулся я. И, поскольку с кем с кем, а с Сотофой совершенно точно можно не хитрить, спросил прямо: – Вы еще что-нибудь важное расскажете? Или мне пора уходить?

Леди Сотофа отрицательно покачала головой. Поди пойми, что это означает: «не расскажу» или «не пора». Но долго гадать не пришлось, она сказала:

– Во-первых, Шурф. Я не могла проморгать такую беду. И, как ты, наверное, догадываешься, не стала бы сидеть, сложа руки, и ждать, что будет дальше. Но не видела его два дня. Он в последнее время как с цепи сорвался; впрочем, это ты знаешь лучше меня. Я, собственно, только рада, даже этого невыносимого типа Клари Ваджуру согласилась терпеть, раз уж от него столько пользы. Не смотри на меня с таким скорбным пониманием, сэр Макс, это не завуалированное обвинение. Если я кого-то не люблю, это вовсе не обязательно означает, что он непременно натворит бед. Просто я терпеть не могу убийственно серьезных мальчишек вроде Клари; жизнь их, кстати, тоже обычно не любит. Мы обе одинаково несправедливы – я и жизнь.

– Ясно.

– Ничего-то тебе не ясно, – улыбнулась леди Сотофа. – Но не беда, потом когда-нибудь разберешься. Или не разберешься, как повезет. А в данном случае тебе следует знать только одно: смертное заклятие, от которого ты избавил Шурфа, совсем свеженькое. Ему не больше двух дней. Насмотревшись на Джуффина, я поняла, что иногда такая информация бывает полезна для балагана, который вы называете «следствием». Вот и владейте ею на здоровье до конца своих дней. То есть, надеюсь, вечно.

– В ваших устах такое «надеюсь» дорогого стоит.

– Ничье «надеюсь» ничего не стоит, в том числе и мое. Я бы предпочла твердо знать. Но не знаю. Что, впрочем, нормально, ты сам стоял на Мосту Времени и видел, сколь изменчиво будущее: ни для кого никогда ничего окончательно не решено. Не отвлекай меня, слушай дальше. С Шурфом разобрались, теперь поговорим о тебе.

– Обо мне?! Со мной, что ли, тоже не все в порядке?

– Наоборот. В полном порядке. Я это ясно вижу. И Джуффин на твой счет пока совершенно спокоен. Знаешь почему? В первые годы твоей жизни в Ехо он присматривал за каждым твоим не то что шагом – вздохом. И правильно делал, в ту пору тебя надо было опекать. Можешь не хмуриться, прикидывая, чего он за последний год насмотрелся, когда Джуффин говорит, что давным-давно перестал за тобой следить, он не врет. Но связь такого рода редко рвется сразу и полностью. Если на тебя наложат какое-нибудь опасное заклятие, старый лис узнает об этом первым, просто по привычке. Обо всем остальном вряд ли, а об угрозе для жизни – да. Поэтому можешь не тратить время и силы на беспокойство о себе.

– А я, будете смеяться, и не беспокоюсь. Хотя обычно дергаюсь по любому поводу. А тут… Как будто точно знаю, что на этот раз я не в игре. И это настолько же очевидно, как тот факт, что у меня две ноги. Не нужно ежеминутно их пересчитывать, чтобы когда надо, встать и пойти.

– Хорошая новость, – улыбнулась леди Сотофа. – По всему выходит, у тебя изрядно обострилось чутье. Вернее, ты наконец-то научился к нему прислушиваться. Джуф на моем месте сказал бы: давно было пора, а я просто рада, что это случилось сейчас, а не через триста лет. Совсем неплохой темп. А теперь проваливай. У меня куча дел, и я, похоже, снова способна ими заниматься. Спасибо тебе.

– Только один вопрос напоследок, – поспешно сказал я. – Личный. И даже не то чтобы мой.

– А чей?

– Базилио вчера спросила, что бывает после смерти с такими, как она. В смысле с овеществленными иллюзиями.

– Бедный сэр Макс. Только этого тебе не хватало. И как же ты выкрутился?

– Сказал, что сознание есть сознание, так что вряд ли она в этом вопросе принципиально отличается от людей. О которых, собственно, тоже никто ничего толком не знает, но, по крайней мере, лично я готов спорить, что смерть никогда не конец.

– Ну а я тебе в таком случае зачем?

– Как – зачем? В качестве более авторитетного источника информации.

– Я бы сказала ей примерно то же самое, – улыбнулась леди Сотофа. – Ты, конечно, ничего толком не знаешь не только о смерти, но и о жизни. И даже о сновидениях, по которым ты сейчас якобы великий специалист, всем окрестным индюшкам на смех. Зато часто угадываешь. Вот и сейчас угадал.

На прощание она все-таки меня обняла. И это оказалось так же восхитительно, как обычно. Выходит, я и правда поднял настроение леди Сотофе Ханемер. Знать бы еще, как мне это удалось, и запомнить на будущее, вдруг пригодится. Но с теорией у меня вечно нелады.

* * *

Я, конечно, ушел от леди Сотофы в состоянии, отличном от ясности ума и спокойствия духа несколько больше, чем хотелось бы. И, конечно, сразу послал зов Джуффину, чтобы выпалить раздирающее меня на части: «Слушай, все сходится! Как по-твоему, кому она Клятву Высокой Верности принесла?» Но ответом мне была гробовая тишина. Что легко объяснимо: когда мы расстались, шеф планировал утащить на Темную Сторону очередную партию потенциальных жертв и, надо понимать, уже туда отправился. Ладно, это действительно срочно. А я как-нибудь не взорвусь.

Тем более, что у меня есть безотказный, неоднократно проверенный опытом способ не взорваться – просто пойти домой. Единственное место в Мире, где меня гарантированно уронят на пол, упрекнут в недостаточной образованности, озадачат какой-нибудь драматической новостью из жизни кухонных припасов или дверных замков, деликатно попросят решить все проблемы этого Мира разом и три головоломки в придачу, а заодно накормят чем-то мало-мальски съедобным – может быть, если повезет.

Раньше у меня там еще и ужасающие чудовища всюду слонялись, изумляя своим разнообразием, блаженные были времена. Теперь, конечно, не то. Но все равно дом есть дом. Там хорошо.

На пол меня действительно уронили. Эта обязанность лежит на Друппи, а он крайне ответственный пес. И привержен традициям. Твердо знает, что, если я вошел в гостиную, меня следует лизнуть в нос, предварительно поставив на плечи передние лапы. При его габаритах и скорости движения результат предсказуем: я падаю, не выдержав напора. Друппи это не смущает. По его мнению, вылизывать мой нос гораздо удобней, когда я лежу на полу.

Когда-то манеры пса меня умиляли, потом начали сердить. Еще какое-то время спустя я просто смирился: Друппи не переделать, он – гигантский вечный щенок, который меня любит и умеет выражать свои чувства именно так. А теперь я даже обрадовался его выходке. Она означала, что дома все в порядке. Вчера, когда в гостиной лежала мертвая леди Тайяра, Друппи меня не ронял. И вообще на глаза не попадался, предпочел пересидеть это горе на кухне, от греха подальше. В смысле от трупа, Базилио и меня.

Но сейчас Друппи бросился мне навстречу, энергично мотая ушами. И затормозил только в самый последний момент, под целый хор голосов: «Осторожно!», «Не надо!», «Даже не вздумай!», «Ты обещал, что не будешь так себя вести!» Не то чтобы меня это спасло. Когда такая громадина пытается затормозить буквально в полуметре от твоего носа, сила инерции превышает силу благого намерения примерно в сто миллионов раз. И неизбежное все равно происходит.