Бей первой, леди! - Кирилл Казанцев

«Третий!» — Макс метнулся вбок, потом в другую сторону, точно уходя с линии предполагаемого огня, подбежал к «бэхе» и рванул дверцу на себя. Сопротивления ему почти не оказали, из машины никто не выпал, как предполагалось, — вообще ничего не последовало, точно и не было никого внутри, а движение ему померещилось в горячке драки. Мелькнула где-то фоном мысль, что час давно прошел, что Лариска ждет и, наверное, звонила уже, но как появилась мысль, так и пропала. Макс оглянулся: двое молодых людей ворочались в пыли, один — издалека непонятно, кто именно, — сел и прижимал ладони к животу, второй стоял на коленях. И оставался еще третий.

Макс заглянул в салон — оттуда пахло кожей, дорогими духами и, как ему показалось, коньяком. В полумраке от затонированных стекол он не сразу разглядел сидящего внутри, а разглядев — опешил. Женщина, блондинка с коротким каре, в обтягивающем платье и туфлях на шпильках, сидела у противоположной дверцы. Сидела спокойно, не кричала, вырваться не пыталась, рассматривала Макса с любопытством и интересом, пристально рассматривала, откровенно оценивающе и так цепко, что ему стало малость не по себе. Он и сам уже успел разглядеть ее: женщина ухоженная, стройная, выглядит потрясающе, улыбается и молчит. Просто улыбается, точно ей весело, и это не дежурная улыбка, а настоящая, искренняя.

Женщина положила ногу на ногу, еще раз осмотрела Макса, потом посмотрела через лобовое стекло. Макс глянул туда — идут, голубчики, топают, страдальцы, еле ноги передвигая. Один за челюсть держится, второй за живот, ползут, а сами на Макса таращатся, да так, что еще немного — и взглядом испепелят, но тут руки, как говорится, коротки.

— Великолепно, — услышал он и снова посмотрел в салон. Женщина сидела рядом с открытой дверью и смотрела на Макса снизу вверх. При ярком свете он сразу увидел, что тетка в возрасте, лет ей под сорок или немногим больше. Серые глаза, светлые волосы, макияж, фигура, лицо, ноги — полный порядок, и по всему видно, при деньгах, в отличие от него.

— Дура! — заорал Макс, глядя на нее, — овца тупорылая! Ты на дорогу смотришь или в косметичку? Разделительная для кого нарисована?

Понятно, что не для нее, — кто-то из этих двоих, что только-только в себя пришли, за рулем был, и не родственники они ей. Иначе давно бы из машины выскочила и орала почем зря, но нет — со стороны смотрела. Один водитель, понятное дело, а второй кто? Тоже водитель? Хрень какая-то…

— Великолепно, — повторила женщина спокойным низким голосом, — я давно так не наслаждалась. Брависсимо, молодой человек. Думаю, нам с вами есть что обсудить, но пока мне надо ехать. Полицию я уже вызвала.

И захлопнула дверь. Двое плюхнулись в машину — один за руль, другой на переднее сиденье, — «бэха» взяла с места, вильнула на свою полосу и поехала, не торопясь, прочь от моста. А навстречу ей, как черти на помеле, летели аж два экипажа дэпээсников.

Впрочем, один быстро свинтил, зато парни из второго отработали по полной. И документы едва ли не обнюхали, и в трубочку Макса два раза подуть заставили, и протокол накатали аж на два листа — ну просто глаз радуется. Один писал, а второй вокруг шарился, пнул рваный бампер, потрогал выбитую фару и полез в салон.

— Опа! — Он ткнул пальцем в пакет, откуда торчали горлышки винных бутылок, — что я вижу! Да ты ж пьяный. Давай-ка дунь еще разок…

— Я к подружке ехал… — сказал Макс, снова чувствуя, как безысходность и тоска, из которых, еще два часа назад казалось, выбрался, снова тянут к себе. Обхватили липкими лапами и волокут в омут, не давая ни вздохнуть толком, ни как-то оправдаться, да оно и бесполезно. Подул, конечно, и результат снова гайцов огорчил, но расстраивались они недолго. Состряпали протокол, сунули на подпись, и старший, когда усаживался в машину, отпуская Макса восвояси, сказал:

— Дурак ты, Еланский. Вот чего ты на рожон полез? Пропустил бы, как все делают, и ехал себе. Век теперь не расплатишься. Мне тебя даже жалко, вот ей-богу!

И перекрестился небрежно.

— Да ладно… — отмахнулся Макс, прикидывая, во что ему обойдется ремонт «Тойоты», — с чего это я ее пропускать должен? Я по своей полосе ехал, а она по встречке. Ничего, разберусь.

— С Левицкой? Ну-ну, флаг тебе в руки. Разберется он…

Гайцы укатили, Макс обошел «Тойоту», оторвал бампер и сел за руль. Выждал немного, чтобы успокоиться и смириться с мыслью: работы у него как не было, так и нет, деньги скоро закончатся, и ему останется только таксовать, возить на вокзал и с вокзала через реку тех, кто каждый день ездит на заработки в Москву. С транспортом в городе проблемы, зато такси дешево стоит, особенно если в машину несколько человек набьются. Но и это не все, есть еще кое-что…

Мобильник молчал, лежал себе в бардачке, помигивая синим. Макс взял его, посмотрел на экран — так и есть, Лариска звонила четыре раза, и последний раз — десять минут назад. Не час ей ждать пришлось, а почти три, надо объяснить все, он же не виноват.

Но объяснял не он, а она — без истерики, без криков и обвинений. Он негодяй, и он ей надоел, если ему вздумалось пошутить, то получилось очень смешно, она оценила. И с этого момента он может катиться к черту или еще куда подальше. И пусть найдет себе другую дуру, что будет ждать его часами.

— Уже нашел. — Макс положил мобильник в карман и завел машину. Ехал медленно, тащился в правом ряду до дома почти полчаса, потом поставил помятую «Тойоту» перед домом, поглядел на повреждения и достал из салона пакет. Бутылки мелодично звякнули, зашуршала обертка на конфетной коробке. «Надо было виски взять…» Макс пошел к подъезду. Все как обычно: двери настежь, пахнет кошками и сыростью. Он поднялся к себе и принялся искать ключи. Пакет мешал, Макс повесил его на перила и один за другим обшарил карманы. Вылетал-то в эйфории, и куда ключи запихнул — забыл, хорошо, что дверь закрыл, хотя и брать-то в квартире нечего.

Открылась соседская дверь, и на пороге показалась Маринка. В том же халате, глаза красные, подбородки подрагивают, как холодец, физиономия бледная. Осиротела тетушка на месяц, а то и больше — черт его знает, сколько там «белочку» лечат. Ну ничего, вернется к ней ее Вова, и заживут они краше прежнего…

Маринка смотрела то на Макса, то на пакет с винными бутылками, сопела обиженно, но помалкивала. Макс кивнул ей, нашел наконец ключ и открыл дверь. Взял пакет, постоял и спросил зачем-то:

— Вы случайно не знаете, кто такая Левицкая? Она еще на белом «БМВ» ездит.

— Левицкая? — колыхнулась Маринка. — На белом «бмв»? Так это ж вдова миллионера, банкира московского, у него тут дача и конный завод. Бизнес в Москве, а живет здесь, вернее, в поселке. Он сам, правда, умер в прошлом году и жене все оставил. Богатая женщина, полицию купила, депутатов, живет в свое удовольствие, только денежки считает и по заграницам катается. Богатая, красивая… — Маринка говорила это так, точно проклятье читала, чтобы ненавистную Левицкую уморить и завладеть ее активами. И использовать их, разумеется, по своему усмотрению.

«Богатая вдова банкира». Макс поблагодарил Маринку и ушел к себе. Протопал в кухню, сгрузил пакет на стол, плюхнулся на табуретку. Вот теперь все просто замечательно: работы нет, с Лариской поссорился и в довершение всего влип по полной.