Кузька и другие сказки и сказочные повести - Татьяна Ивановна Александрова

class="p1">— Нет, это был Медведь! — не согласилась Ляля Розовая. — Он тоже хороший.

— Нет, Подъёмный кран! Вот молодец! Не побоялся, что от воды заржавеет!

— Нет, Лошадка! Она добрая. А может, Матрёшки? Они заботливые.

— Нет, Обезьянка! Она такая ловкая!

— Я знаю, кто закрыл окно. Пингвин, вот кто! Он умный!

— Нет, Бобик! Он ночью всех караулит!

Спорили, спорили и решили, что все игрушки очень хорошие, каждый мог закрыть окно.

Утром светило солнце. Все играли в саду у Матрёшек. И вдруг увидели, что к ним весело бегут Ляля Голубая и Ляля Розовая.

— Доброе утро! — кричала Ляля Голубая.

— Как поживаете? — радовалась Ляля Розовая.

— Во что играете? И нас, пожалуйста, примите! — улыбалась Ляля Голубая.

— И приходите к нам в гости! — пригласила Ляля Розовая. — Все-все!

В тот же день в небольшом городе Весельевске произошло огромное событие: прибыло сразу много коробок с новыми игрушками. Все с опаской поглядывали на них. Ляля Голубая первая подошла к одной коробке, а Ляля Розовая — к другой.

— Ура! — крикнул Ванька-Встанька, когда коробки открылись. — И автобус есть, и троллейбус! Надо строить два гаража или один большой!

Матрёшки обрадовались новому самовару и чашкам с блюдцами, Пингвин — новым книгам с картинками, а Пинг и Кинг — мячикам тоже с картинками.

Обезьянка глянула в последнюю коробку и нос к носу столкнулась с разноцветной птицей.

— Смотрите! Это попугай! Ура!

— Вы кто такие? — спросил попугай, вылезая из коробки. — Гор-рячий пр-ривет! А зовут меня не Ур-ра. Моё имя Ар-ра, или Ар-рарауна, как вам больше нр-равится. Нет ли ор-решка?

Сказки мудрого профессора

Мудрый профессор

Мудрый профессор пил чай и нечаянно поставил чашку мимо блюдца и мимо стола. Чашка разбилась так громко, что профессор не стал её искать на столе среди тарелок, рукописей, бутербродов и карандашей, а сразу встал на четвереньки, чтобы собрать с пола осколки, и первым делом порезал себе мизинец на правой руке.

Мудрый профессор посмотрел на капельки крови, достал из аптечки йод и большой хороший бинт, разулся и хорошенько завязал себе мизинец на левой ноге — он был очень рассеянным, этот Мудрый профессор.

Тут он вспомнил, что обещал зайти к друзьям — посмотреть щеночков. Друзья жили ниже этажом, у них были две прекрасные собаки, а теперь ещё пять щеночков.

«Щеночки подрастут, — думал Мудрый профессор, — и я не узнаю, какие они были маленькие».

Он пробрался к двери, стараясь не наступить на осколки, и спустился этажом ниже.

Щеночки были чудесные, один другого лучше. Они ползали по низенькому загончику, валялись кверху лапками, натыкались друг на друга. Один щеночек подумал, что завязанная нога Мудрого профессора тоже собачка, тем более что бинт развязался и висел, как длинный белый хвостик, и стал играть с ногой Мудрого профессора.

— Вас не тревожит? — спросила Мудрого профессора хозяйка. — Что у вас с ногой? Ничего страшного? Кстати, давайте я перевяжу вам мизинец.

Мудрый профессор поблагодарил, попрощался, вышел на лестничную площадку и поскорее снял бинт с ноги.

«Как же я так? Разве можно так ошибаться? Ай-яй-яй!» — подумал он, остановившись у своей двери, и позвонил.

Никто не ответил.

«Странно! — подумал Мудрый профессор. — В квартире кто-то был, это я точно помню».

Он позвонил ещё и вспомнил, что час назад в квартире был он сам. Он мог бы открыть дверь ключом, но ключ остался с той стороны двери. И поделать с этим было нечего.

У Мудрого профессора была замечательная жена, но она тоже была профессором и давно ушла на работу. А ещё у него были прекрасные дети и чудесные внуки, которые жили в том же доме, только на первом этаже.

Профессор понюхал часы, сам удивился, зачем он это сделал, догадался, что хотел посмотреть, который час, посмотрел и пошёл вниз по лестнице — к своим внукам. На втором этаже он хлопнул себя по лбу — ведь есть лифт! — вызвал лифт и поехал к себе на двенадцатый этаж. Опять долго звонил и ждал у своей двери. Потом спустился на первый этаж и до прихода жены играл с маленькими внуками.

За это время он изобрёл бесшумный автомобиль и несколько видов машин, которые прекрасно работают на солнечной энергии.

Он изобретал сказочные вещи, а сказок совсем не помнил. Хотя внуки Мудрого профессора то и дело требовали от него рассказывать сказки.

«Какой ужас! — думал Мудрый профессор. — Решительно ни одной сказки не могу припомнить. Даже тех, которые сам же рассказывал вчера. Придётся опять сочинять что-нибудь этакое».

Зато внуки прекрасно помнили почти все сказки, которые им сочинил Мудрый профессор то зимним вечером, то летом во время прогулки по лугам и лесным лужайкам. Иногда они рассказывали их своему дедушке.

«Постойте, — говорил Мудрый профессор. — Я их где-то слышал, но не могу припомнить где. На симпозиуме? Нет, пожалуй, на коллоквиуме. Словом, на каком-то заседании или совещании. А скорее всего, в кулуарах».

Вот эти сказки.

Нескушанный сад

У девочки Машеньки был кот Мурзик. По вечерам она рассказывала ему сказки. Кот лежал в кукольной кроватке и мурлыкал. Потом он убегал куда-то, а Маша засыпала.

Но однажды он сказал:

— Мяу! Бежим за мной!

Ура! Мурзик научился говорить. Слушал, слушал сказки — и научился! И Маша смело побежала за ним по деревьям, по крышам, по заборам, а потом вместе с другими котами — по траве.

Вдруг впереди что-то засверкало, заиграла музыка.

— Нескушанный сад! — Мурзик показал на высоченные ворота.

На них лезли коты и кубарем валились обратно. А внизу — писк, визг, шерсть клочьями!

— Там дыра, — сказал Мурзик. — В неё пролезает только один кот. Вот все и дерутся, чтобы пролезть первыми.

— Встать друг за другом, — сказала Маша, — раз-раз! — и все уже в саду.

— Нет, — ответил Мурзик, — мы, коты, так не можем.

— Бедненькие, глупенькие! — пожалела их девочка.

И ворота открылись. Коты — в сад. И лишь самые отчаянные всё ещё дрались за узкую лазейку.

Чего-чего не было в этом чудесном саду! Сверкали маленькие радуги. Цвели и звенели колокольчики. На деревьях среди разноцветных листьев качались то ватрушки, то сосиски, то пёстрые клубки. На одном дереве вместо листьев были ленточки, а вместо цветов — бантики. Тут и там били молочные фонтанчики. Но