Метро 2033. Уроборос - Светлана Кузнецова

Сменщики, ожидаемые ими уже давно, подошли минут через десять. Миха накинулся на них чуть ли не с кулаками. Завязалась перебранка, правда, тихая и довольно вялая, все же туннели бурному выяснению отношений не способствовали. Егор – лидер подменяющей их тройки – наградил Симонова подозрительным взглядом, но тут его вовремя отвлекли, и вопрос, который он уже было решил задать, так и не прозвучал.

Обратно на станцию Глеб, Влад и Миха возвращались повеселевшие и приятно уставшие. Об инциденте забыли – если не навсегда, то хотя бы на время. Каждый предвкушал еду и глубокий сон.

– Эй, Лех! – вдруг окликнул Глеб отиравшегося у самого начала платформы парня, – а я думал, ты на Тульскую со всеми ушел.

– Как видишь, нет, – не особенно доброжелательно ответил тот, повернулся к дозорным спиной и поспешил уйти.

– Тоже мне, – пробормотал, сплюнув под ноги, Глеб. – Не очень-то и хотелось с тобой разговаривать.

– Еще один Хряк, – поддакнул ему Миха.

Сына казначея, Алексея, не любили, но терпели из-за положения, которое занимал на станции его отец, Анатолий Борисович Хрящ. И виноват в том Алексей был сам: уж слишком высокомерно цедил слова, когда с ним заговаривали, и всем своим видом показывал, будто он – особенный, а окружающие – лишь грязь на его сапогах. Почему и зачем? Чужая душа – потемки. И ведь не было в нем ничего особенного. Умом и предприимчивостью он не отличался. Отвагой – тоже. Да и выглядел совершенно бесцветным, хотя и родился наверху: практически белые, короткие волосы, серенькие редкие брови и ресницы, светло-голубые глаза, которые кто только ни называл рыбьими. Фигура долговязая, но хоть не отцовская.

Симонов во время этого короткого разговора даже глаз от пола не поднял. После сильного эмоционального напряжения, пережитого им в туннеле, его затопило полное безразличие ко всему вокруг. Единственное, чего он хотел – добраться до дома, рухнуть и проспать часов двенадцать, по возможности обойдясь без кошмаров. Лишь где-то в уголке сознания зудела мысль о том, что группы они так и не дождались, и это очень плохо.

Туннель неосвещенный – Влад понимал это очень четко, как и то, что вокруг него лишь легкий сумрак, позволяющий что-то различать и не натыкаться на стены. Отдельные детали даже слишком бросались в глаза, застревая в памяти.

Белели маленькие косточки крысенка у одной из стен. На ней же, вероятно, еще в прежние, мирные годы кто-то написал ярко-желтой краской: «Здесь начинается путь обреченных», а чуть ниже: «Путь домой».

Винт рассказывал, что когда-то, еще в пору его юности, сталкеры Москвы (тогда они звались диггерами) спускались под землю в поисках приключений. Большинство из них просто исследовали туннели и развлекались ролевыми играми самого разного толка: от историй про отряд гномов, пробиравшийся через гибельную Морию и спасавшийся от многочисленных ратей орков, до различных апокалиптических сценариев. При упоминании о последних на губах Винта всегда появлялась печальная улыбка, он долго смотрел, ничего не видя, словно внутрь себя, и неизменно прибавлял: «Как в воду глядели». Кажется, он был одним из тех самых сталкеров, только вовсе не играл, а пытался найти то ли библиотеку Ивана Грозного, то ли бункер Сталина, или просто ход в древние московские катакомбы. Не все ли теперь равно? Хотя и сейчас нет-нет, да ходили байки про то, как какой-нибудь бедолага, заплутавший в туннелях, выходил в эти самые катакомбы, а вот дальше всяк продолжал по-своему. То про невидимых наблюдателей рассказывали, то о тайных знаниях древних, то о призраках и прочей дряни.

Когда с юга через Нагатинскую прошел большой караван (хорошо, в дозоре тогда стояли многое повидавшие на своем веку бойцы, а не кто-нибудь вроде Михи и Глеба, кто с перепугу мог открыть огонь), один из сопровождавших его сталкеров разговорился. Вроде бы он однажды «промахнулся» мимо Площади Революции (она тогда еще не принадлежала Красной линии, и за обладание ею шли ожесточенные бои) и забрел в странный туннель, чуть ли не отвесно уходящий вниз, причем не было в нем даже намека на присутствие крыс или какой-нибудь еще живности. То ли мужика преследовали, то ли всему виной было любопытство, но полез он дальше и через некоторое время оказался в огромном зале, больше напоминавшем пещеру – уж точно не обычное метро. Он даже о сталактитах рассказывал, но тут уж Симонов ему не поверил. Откуда бы им там взяться? А посреди этой пещеры стоял самый настоящий терем, причем деревянный, но дерево было не простое, а окаменевшее. Жаль, Влад окончание не дослушал: главный по каравану дал приказ отправляться дальше.

В стене слева черным провалом выделялась ниша. В ней странным напоминанием о прежнем мире валялась кепка, состоявшая из козырька и ободка, с помощью которого она держалась на голове: ярко-оранжевая, с синими волнами и маленькой схематичной фигуркой плывущего человека. Винт рассказывал, что до Катастрофы любил купаться. Парень ему не слишком верил, искренне не понимая смысла подобного времяпрепровождения.

В подземке кое-где просачивались грунтовые воды. Для некоторых станций они представляли немалую опасность. Все еще текла речушка, убранная с глаз долой еще при каком-то из царей из-за многочисленных нечистот, в нее сливаемых, и отвратного запаха. В нее бы точно никто по доброй воле не полез. Страшно было даже предположить, какая дрянь могла там водиться, не говоря уж о различных монстрах, только и ожидавших, когда к ним притопает свежее мясо.

Мир перевернулся. Об этом можно было говорить сколько угодно, но Симонов точно не собирался горевать, страдать и заламывать руки. Он родился уже здесь: в темном таинственном лабиринте, среди туннелей, ходов и лазов, заброшенных и жилых станций с многочисленными палатками и даже коробками, заменявшими людям дома. Его жизнь протекала в сумраке, при красном аварийном освещении и волшебном сиянии неоновых и ртутных ламп. Он попросту не знал мира наверху, а все рассказы о нем воспринимал как сказки. Даже если они и являлись правдивыми, к самому Владу они не имели никакого отношения.

Из бокового ответвления потянуло гнилью, сладковатым омерзительным запахом разлагающейся плоти. Там обитало очередное чудище, то ли порожденное радиацией, то ли давно, еще в мирные времена, взращенное нечистотами огромного мегаполиса и мутировавшее под воздействием всякого рода химии, попадавшей сюда. Сейчас оно спало, и Владу совсем не с руки было его беспокоить. Гораздо сильнее тревожил его некто, шедший за ним по пятам. Человек? Мутант? Не виданное ранее существо? Призрак?.. Парень не знал и не стремился узнать, он лишь пытался идти как можно тише и спокойней, стараясь не показывать страха и не поддаваться панике, прекрасно понимая: стоит побежать или показать, будто заметил слежку, и все – конец.

А совсем рядом жили люди: выращивали грибы, кормили свиней, питались сами, смеялись и плакали, травили байки у костра, спали… И герои нового времени – сталкеры – поднимались наверх, в более уже не принадлежащий человечеству мегаполис под древним и таким родным названием – Москва.

Преследователь приблизился, в спину ударил ледяной ветер, вмиг продравший до костей. Влад стиснул зубы, невольно ускоряя шаг и собирая в кулак всю имеющуюся в его распоряжении силу воли. Выдать себя – смерти подобно; не выдать – невозможно.