Едят ли покойники торты с клубникой? - Розмари Айхингер

Мартин больше любил принимать ванну, Петер предпочитает душ. Так можно продолжать до бесконечности, но какой от этого прок?

Петеру хотелось бы знать, чем он занимался в тот момент, когда сердце Мартина остановилось. Но точное время его смерти неизвестно. Когда его нашли, он был уже мертв. Умер от потери крови! Напоролся бедром на гвоздь.

«Бедренная артерия! – вспоминает чьи-то слова Петер. – От ее разрыва умирают быстро». Петер уже не помнит, кто это сказал; дело было на похоронах, которые, кстати, тоже оказались ужасными. Столько народу – и вдвое больше сочувственных глаз. Петер не плакал. Он лишь надеялся, что скоро все закончится. Он не знал, сколько еще сможет сдерживать рыдания. Родители, наверное, чувствовали себя так же.

«Она вот-вот сломается», – думал он. Мать была белой, как простыня из рекламы стирального порошка. А еще она вдруг состарилась, будто кто-то начертил ей грифелем на лице морщины.

Петер сидит под яблоней и смотрит на гараж. На площадку перед ним. ТО САМОЕ МЕСТО! Бетон там чистый, но все еще чуть темнее, чем в других местах. Фрау Франк, соседка, несколько часов его оттирала. Мама была не в состоянии этим заниматься, а папа после несчастного случая почти все время пялится в стену. О чем они думают на самом деле, глубоко внутри, Петер не знает. Родители больше не разговаривают. Только о незначительных вещах: туалетная бумага кончилась. Где мой второй носок? Зубной пасты совсем не осталось.

Петер тоже молчит. Вместо разговоров он чистит велосипед Мартина. Тот весь забрызган грязью. Нельзя же его так оставить! Велосипед Петера тоже грязный. Но ведь он им еще пользуется.

Дверь в комнату Мартина закрыта. Это хорошо: будь она открыта, было бы сразу видно, что там никого нет. Уже тринадцать дней комната пустует. Похороны были девять дней назад. Четыре дня Мартин пролежал в холодильной камере морга, в узком ящике, на металлических носилках, накрытый простыней, с именной биркой на большом пальце правой ноги. Похороны – дело небыстрое. Каждый день кто-то умирает, и в похоронных бюро иногда образуются очереди. Кто раньше умрет, того быстрее похоронят. В больших городах покойным приходится ждать еще дольше.

Вот уже восемь дней Петер каждый день ходит на кладбище. Каждый день! Раньше он был на кладбище всего один раз: еще совсем маленьким навещал с мамой могилу ее тети Эрны.

Теперь Петер каждый день приходит на кладбище и сидит у могилы брата. Он не знает, куда еще пойти. Дома просто невыносимо. Так тихо, что можно оглохнуть. Мама все вечера лежит на кровати Мартина. Даже постельное белье не сменила. На полу еще валяются джинсы Мартина, на столе – открытая книга. Петер просто не хочет быть дома. Мама у могилы до обеда, он – после. Папа на кладбище не ходит.

Петер там садится и… размышляет, предается воспоминаниям, сосредоточенно прислушивается? Хочет силой мысли оживить Мартина? Ничего из вышеперечисленного. Он просто садится – и все. В голове у Петера пустота. Как в Сахаре. Брошенный караваном, вокруг лишь дюны и песок, насколько хватает глаз. Зад скоро начинает болеть, будто он часами ездил верхом на верблюде.

Вообще атмосфера на кладбище гнетущая. Стоит зазеваться, могилы на тебя наседают. Так, по крайней мере, кажется Петеру. Будто проверяют, не пора ли. Надгробные камни холодные на вид, потемневшие от непогоды, безразличные. А птицы! Чирикают как ни в чем не бывало. Громко и пронзительно! Птицам, считает Петер, здесь не место. Как и Мартину.

Эмма и Петер

Окна Эмминой мансарды выходят прямо на кладбище. Ее письменный стол стоит у окна. Так она не пропускает почти ничего из того, что творится внизу. Черные вдовы таскают лейки, дергают сорняки, зажигают свечи и чистят надгробия, то и дело неодобрительно качая головой. Их возмущает, что некоторые совсем не ухаживают за могилами родных. Эмма убеждена, что старухи просто не могут по-другому: привыкли постоянно на всех жаловаться.

Сейчас они сидят на скамейке у главной дорожки, как три курицы на жердочке, и болтают, положив узловатые руки на колени и уставившись водянистыми глазами на мальчика. Он плетется мимо них, не здороваясь. Никаких манер у нынешней молодежи! В голове у Эммы звучит их ругань. Ей даже рядом стоять не надо.

Вон идет Петер. Они ходят в одну школу. Он учится классом старше. Его брат-близнец недавно погиб в результате несчастного случая. Упал с крыши гаража. Странный способ умереть.

«Смерть не выбирают», – говорит всегда отец.

Но все-таки! С крыши гаража Эмма падать не собирается.

На похороны пришло много школьников. Эмма туда не ходила, но она в курсе всех похорон. Весть о такой трагической гибели разносится быстро. Шок и жажда сенсации мигом облетели школу. А два дня спустя все уже обсуждали другие темы: безобразные платья, сальные волосы, жирные прыщи, вечную любовь и непростительное предательство. Вот такую смесь каждый день поглощают на переменах вместе с бутербродами. Изо дня в день мусолить чью-то смерть – скучно и пресно.

Вот уже неделю Петер каждый день приходит сюда. Руки в карманах, голова опущена. Шаг за шагом по главной дорожке. У двадцать шестой могилы налево, до самого конца, потом направо до четвертой могилы. Там он садится, обхватив руками колени.

Чтобы его увидеть, Эмме нужно забраться на подоконник и высунуться наружу. Главное, чтобы папа ее не застукал. Он думает, она еще ребенок и может вывалиться. Эмму удивляет, как Петер так долго там выдерживает. Часами. Наверное, у него уже весь зад в отпечатках камней! Пора Эмме посмотреть на него поближе. Тут явно что-то неладно!

Северин Блум присел отдохнуть в тени дуба.

– Подровнял живую изгородь? – подойдя к нему, с усмешкой спрашивает Эмма. Дело в том, что отец работает здесь не только могильщиком, но и садовником. Кладбище ведь довольно маленькое. Похороны бывают не каждый день. – А то черные вдовы опять будут хаять ленивого могильщика, – добавляет она, хотя знает, что папе до них дела нет.

– Сделала уроки? – не остается в долгу Северин Блум, не открывая глаз. Перерыв у него еще не закончился – пусть хоть обхаются.

– Да. – Эмма смотрит туда, где Петер. Отсюда его не видно, но она точно знает, где он сидит.

– Что ты там интересного углядела? – Отец поднимается с земли. Не хватало еще, чтобы Эмма снова начала видеть ходячих мертвецов! В детстве дочь ему о них рассказывала. Его это немного беспокоило. Эмме и правда пора бы поискать друзей. Живых друзей! Все-таки ребенку на кладбище не место.

– Могилу Хербста. – Эмма все