Ярость - Карин Слотер

Большую часть недели Майкл провел за тем, что пытался забраться в трусы к Эллен, когда внезапно появилась Джина, ее кузина. Она серьезно помешала Майклу, потому что постоянно крутилась вокруг любимой двоюродной сестрички, но когда через пару дней он уехал, то вспоминать начал именно о Джине. Вьющиеся каштановые волосы, тонкие черты лица, плавный изгиб ягодиц… Майкл написал ей, и, к его удивлению, она ответила — сначала очень скромненько, но потом немного успокоилась и стала даже мила с ним. Он находился в Кувейте, все было вроде бы мирно, но затем один придурочный подросток, балуясь с пистолетом, прострелил ему ногу. Парень подсунул ему эту подлянку случайно, но рана, тем не менее, не заживала. Когда Майкла направили в Германию на хирургическую операцию, первой, кому он позвонил, была Джина.

Они поженились через неделю после того, как его уволили и запас, а еще через две недели он поступил на службу в полицейское управление Атланты. Джина закончила школу медсестер при баптистской церкви штата Джорджия и получила хорошее место в больнице «Кроуфорд Лонг». Спустя два года она перешла работать в Пьемонт, где платили больше. Майкл получил свой золотой жетон и был переведен с должности участкового патрульного в Грейди в полицию нравов с соответствующим повышением зарплаты. Вскоре жизнь их потекла даже лучше, чем Майкл мог ожидать. Они купили дом к северу от Атланты, начали откладывать деньги на черный день и стали подумывать о том, чтобы завести ребенка или даже двух, чтобы создать настоящую семью. А потом появился Тим.

Он был спокойным ребенком, но Майкл видел искру в его больших голубых глазах. В первый раз, когда он взял сына на руки, у него было ощущение, будто он держит в ладонях собственное сердце.

Первой проблемы заметила Барбара, мать Джины. Малыш никогда не плакал. Ничего не делал. Мог часами смотреть в стену. Майкл боролся с этим всеми силами, но доктор подтвердил подозрения Барбары. В какой-то момент беременности Джины Тим испытывал кислородное голодание. Его мозг никогда не будет развиваться дальше уровня шестилетнего ребенка.

Никто не знал, как это произошло и почему, но дело обстояло именно так.

Майкл всегда недолюбливал Барбару, а после такого диагноза стал ее просто ненавидеть. Относиться к теще с презрением — банально, но она всегда считала, что ее дочь прогадала с браком, а теперь еще и винила Майкла в проблемах Тима. Она была немного помешана на религиозной почве и легко находила вину других людей — с собственными ошибками дело обстояло не так гладко. Она была не просто пессимисткой, видевшей стакан наполовину пустым, — она считала, что стакан не только полупустой, но и что все ОНИ за это отправятся прямиком в пекло.

— Тим? — позвал Майкл, идя по дому и на ходу натягивая футболку. — Ты где, приятель?

Он слышал сдавленное хихиканье за диваном, но продолжил идти в сторону кухни.

— Куда же подевался Тим? — громко сказал Майкл, заметив, что сын рассыпал по кухонному столу целую коробку колечек сухого завтрака «Чириоуз». Синяя миска Тима была доверху залита молоком, и на мгновение перед глазами Майкла возник красный-красный рот Алиши Монро и то, как он был наполнен ее кровью.

— Бу! — закричал Тим, обнимая Майкла сзади.

Майкл вздрогнул, хотя Тим проделывал это практически каждое утро. Он подхватил сына на руки, и сердце тяжело забилось в груди. Тиму уже исполнилось восемь, и он был слишком большим, чтобы носить его на руках, но Майкл не смог удержаться. Он пригладил непокорный вихор на его макушке.

— Ты хорошо выспался, малыш?

Тим кивнул, уворачиваясь и упираясь Майклу в плечо, чтобы отец опустил его на пол.

— Давай-ка уберем весь этот беспорядок, пока не пришла Ба-Ба, — предложил мальчик, сгребая колечки в пригоршню и высыпая их обратно в коробку. Барбара приходила к ним по будням, чтобы присматривать за Тимом. Она отводила его в школу, забирала его оттуда домой, следила, чтобы он вовремя поел и сделал домашнее задание. Словом, она проводила с ним больше времени, чем Майкл или Джина, но у них, собственно, и не было другого выбора.

— Ба-Ба такой беспорядок точно не понравится, — сказал Майкл.

— Не понравится, — согласился Тим. Он сидел за кухонным столом, поджав под себя ноги. Ширинка на его пижаме со Спайдерменом была расстегнута.

— Заправь свое оборудование, приятель, — сделал ему замечание Майкл, стараясь погасить волну грусти, нахлынувшую при виде того, как мальчик неловко возится с пуговицами.

Майкл был единственным ребенком в семье, и его это, вероятно, немного испортило. Когда появился Тим, он ничего не знал о том, как ухаживать за детьми. Поменять Тиму подгузники было делом стеснительным и проблематичным, которое выполнялось как можно быстрее и при минимальном контакте. Теперь же Майкл только о том и думал, что через несколько лет Тим достигнет половой зрелости. Его тело начнет расти, превращая его в мужчину, но сознание никогда не догонит физическое развитие. Он никогда не сможет узнать, каково это — любить женщину, и как пользоваться тем, что дал тебе Бог, чтобы доставлять удовольствие другому человеку. У него никогда не будет собственных детей. Тим никогда не познает радости и боли, связанные с отцовством.

— Кто устроил весь этот беспорядок? — спросила Джина, закутанная в синий шелковый халат, который Майкл подарил ей на Рождество пару лет назад; волосы ее были замотаны полотенцем. — Это ты все это сделал? — с шутливой строгостью обратилась она к Тиму, взяв его за подбородок и поцеловав в губы. — Ба-Ба это не понравится, — сказала она.

Майкл в душе порадовался, что ребенок не в состоянии называть Барбару бабушкой, как ей того хотелось.

Тим начал помогать с уборкой, только увеличивая беспорядок.

— Ух-ох, — сказал он, упав на колени; он поднимал колечки «Чириоуз» по одному и вслух считал их, перед тем как отдать матери.

— Ты вечером вернулся в приличное время?

— Я же сказал тебе, что у меня было дело.

— В баре? — спросила она, а он повернулся к ней спиной и вынул из шкафа две кружки. Вчера ночью он был слишком под впечатлением, чтобы сразу идти домой. Лео предложил немного выпить и поговорить о деле, и Майкл охотно ухватился за это предложение, использовав его в качестве оправдания, чтобы пропустить пару стаканчиков бурбона и немного смягчить увиденное накануне.

— Одиннадцать… — считал Тим. — Двенадцать…

— От тебя пахнет, как из пепельницы.

— Я не курил.

— А я и не говорю, что курил. — Она бросила в коробку очередную пригоршню колечек и протянула сыну ладонь для новой порции.

— Четырнадцать, — продолжал Тим.

— Мне просто потребовалось немного времени. — Майкл налил в кружки кофе. — Лео хотел поговорить об этом деле.

— Лео только и ищет повод, чтобы нажраться.

— Ух-ох… — осуждающе пропел Тим.

— Прости, малыш, — извинилась Джина перед сыном и мягко спросила: — Ты пропустил одну цифру. Что случилось с номером тринадцать?