День Дракона - Вадим Панов

Шуму-Шуму Витольд заметил, едва поднялся по эскалатору в вестибюль станции. Старуха обедала, или завтракала, или просто ела, потому что она не разделяла приемы пищи и не выбирала меню исходя из времени суток: искала еду, только когда испытывала голод. Шума-Шума стояла у стены и жевала булку с вареной сосиской. Дешевый соус, жидкий, бурого цвета, стекал по пальцам и капал на пол, но старуху это обстоятельство не смущало. Вряд ли она вообще замечала, что испачкалась. И прохожие старались не замечать, отворачивались, ускоряли шаг, торопливо проходили мимо. Кому интересна жующая нищенка? А Шума-Шума ничем не отличалась от бродяг, периодически появляющихся в московских подземельях. Она носила длинную юбку, когда-то цветастую, похожую на те, что так любят цыганки, а теперь просто грязную, стоптанные кроссовки, серую водолазку, надорванную на шее, кофту грубой вязки и красную бейсболку, козырек которой хранил отпечатки грязных пальцев. Рядом со старухой безучастно стоял мальчик лет девяти, белобрысый, круглоголовый, с сонными туповатыми глазами. На нем были длинные, до колен, шорты, сандалии на босу ногу и грязная футболка с полустершейся от стирок физиономией зубастого мультипликационного героя: то ли адский сатана, то ли робот-трансформер.

Со стороны могло показаться, что жадная старуха оставила ребенка без еды, однако на самом деле мальчику пища не особенно требовалась. Он был ненастоящим.

Голем по имени Шнырек.

— Привет. — Витольд улыбнулся. Шума-Шума прищурилась. Узнала. Откусила от бутерброда еще один кусок, прожевала и сообщила:

— Хороший день выдался.

Она никогда не здоровалась.

Шнырек скользнул по молодому чуду безразличным взглядом и отвернулся.

Никто в Тайном Городе не помнил настоящего имени старухи. И хотя в архивах Зеленого Дома наверняка сохранились точные записи, все предпочитали называть бродяжку так, как она хотела: Шумой-Шумой. Нейтрально. Потому что настоящее имя вызывало в памяти простую и страшную историю о том, как двадцать лет назад, во время войны Великих Домов, чересчур горячий маг нанес слишком сильный удар по врагам. Настолько сильный, что помимо противников досталось и жителям дома, во дворе которого развернулась схватка. Четырнадцать трупов. Двенадцать челов, муж Шумы-Шумы и ее ребенок. Витольд знал об этой истории с детства. И, как и большинство чудов, считал, что смертная казнь, к которой приговорил горячего мага великий магистр, была слишком суровым наказанием за небольшую оплошность. Считал так до тех пор, пока не познакомился с Шумой-Шумой — фатой Зеленого Дома, не сумевшей оправиться от того удара.

От удара, который ее не задел.

От удара, который сломал ее жизнь.

— Заработала сегодня?

На лице старухи появилась хитроватая улыбка.

— Много. Да.

Застывший на губах соус напоминал размазанную помаду. Витольд кивнул:

— Значит, действительно хороший денек.

Ее пытались лечить, но безуспешно — разум женшины отказывался возвращаться в реальный мир. Ее пытались запереть, но она билась в истерике и пробовала покончить с собой. И тогда, убедившись в том, что старуха безвредна, ее отпустили. Приглядывали, конечно, но в жизнь потерявшей себя фаты не вмешивались. Шума-Шума бродила по городу, промышляла мелким воровством, и единственным, к кому она по-настоящему привязалась, был маленький туповатый голем.

— А я на турнир решил съездить, — сказал Витольд. — Размяться.

Старуха затолкала в рот последний кусок бутерброда, прожевала, вытерла губы и руки скомканной салфеткой и, только сейчас обратив внимание на сверток, произнесла:

— Сабли!

— Угу, — подтвердил Ундер. В ее глазах мелькнула тревога.

— Война?

— Нет, — успокоил Шуму-Шуму чуд. — Турнир. Тренировка.

— А.

Одиночества притягиваются.

Витольд познакомился с Шумой-Шумой чуть меньше года назад. В тот день старуха оказалась на нуле, почти без магической энергии, и вряд ли смогла бы отбиться от группы бомжей, тащивших ее на пустырь за Савеловским вокзалом. С какой целью? Да какая разница с какой? Витольд избил бродяг, отвел Шуму-Шуму домой, а после несколько раз навещал, приносил продукты и немного денег. Впрочем, люды тоже не забывали о старухе, в ее холодильнике всегда была еда.

Вот только настоящим именем старуху старались не называть.

— Никто не приставал?

Шума-Шума отрицательно покачала головой.

— Ладно, еще увидимся, — буркнул Витольд и, поправив рюкзак, быстрым шагом пошел к выходу на вокзал.

* * *

Центральная городская больница, Красноярск,

4 августа, пятница, 20:09 (время местное)

— Док, когда Римма сможет отвечать на вопросы?

Кусков, высокий, мощного сложения полицейский, постарался произнести эту фразу максимально мягко. Приглушил голос, чтобы бас не грохотал, заполняя все помещение, а рокотал, подобно хорошо отлаженному двигателю, попытался, сообразно обстоятельствам, говорить с легкой грустью. Цели своей Кусков добился: у присутствующих не появилось ощущения, что их допрашивают, но среагировали они все равно не так, как рассчитывал полицейский. Худой черноволосый мужчина, стоящий справа от Кускова, вздрогнул и нервным жестом погладил бородку, некогда популярную среди младших сотрудников научных центров. А кругленький плешивый врач, к которому, собственно, и был обращен вопрос, поморщился, снял очки и привычным жестом принялся протирать стекла подолом белого халата.

— Когда? — повторил Кусков.

— Не имею ни малейшего представления, — неохотно ответил доктор.

— Почему?

— Потому что, голубчик, прежде чем ответить, когда наступит выздоровление, необходимо хотя бы в общих чертах представлять, от чего мы пользуем пациента. Мы не знаем, что стало причиной нынешнего состояния Риммы, значит, потребуется время на наблюдение и анализ. Проведем комплекс первичных мероприятий…

— Сколько? — Кусков понял, что вопрос прозвучал двусмысленно, кашлянул и продолжил: — Извините. Я хотел спросить: сколько времени потребуется?

— Неделя или месяц. — Врач вздохнул и вернул очки на нос. — А может, Римма придет в себя уже завтра.

— Это возможно? — быстро спросил полицейский.

— Вполне.

У черноволосого вспыхнули глаза.

— Я полагаю, что причиной нынешнего состояния Риммы стал сильный стресс. Нет — сильнейший стресс. Есть вероятность, что девушка справится сама… с нашей помощью, разумеется, но когда… — Врач развел руками.

Кусков кивнул, почесал в затылке и открыл было рот для следующего вопроса, но его опередил чернявый: