Лето быстрых перемен - Николай Рябов

Обычно я не люблю читать на работе что-то постороннее, поскольку в это время не вполне принадлежу самому себе.

Чтение и в этот раз не доставило мне удовольствия. Разумеется, я добросовестно пялился в свою газету и честно пытался вникнуть в суть какой-то огромной статьи про подготовку нашей олимпийской футбольной команды, но тщетно. Всё моё внимание и все мои мысли в эти минуты были сосредоточены на Елене Гнединой – жене моего клиента и просто красивой женщине, что непринужденно сидела неподалеку с раскрытой книжкой на коленях.

«Что это, обычная прогулка или все-таки свидание? – неторопливо размышлял я, лениво скользя взглядом по газетным фотоснимкам, которые сейчас воспринимались подсознанием гораздо лучше текста. – Если Елена Константиновна здесь кого-то и ожидает, то делает она это, на удивление, очень спокойно и абсолютно незаметно».

В данный момент она, действительно, меньше всего напоминала женщину, ожидающую любовника: ни намека на волнение, ни единой попытки оглядеться по сторонам, в надежде поскорее увидеть среди прохожих объект своей страсти. Кроме того, по моим наблюдениям, за время сидения на скамейке Елена Гнедина еще ни разу не доставала из сумочки пудреницу с зеркальцем или щетку для волос, чтобы лишний раз критически оценить свою внешность и навести марафет.

Уж я-то, в свое время, на них насмотрелся: на молоденьких и не очень, на ангельски красивых и просто безобразных, от которых тебя сразу воротит, как от ходячего кошмара.

О мужчинах не буду – это особый разговор. А вот женщины… Они, конечно же, были разными, но главное, что их все-таки объединяло, это явное нетерпение в предвкушении рандеву и желание произвести на партнера максимально возможный положительный эффект своим личиком, нарядом или фигурой.

Минут через сорок, когда я уже почти расплавился от проклятой жары, судьба, наконец, сжалилась надо мной и освободила местечко на другом краю скамьи, погруженном в тень развесистого дуба. Я тут же пересел в спасительный тенёк и с облегчением перевел дух.

Наблюдая за Гнединой, я не забывал о фотоаппарате и периодически глазел в видоискатель. При этом, я правдоподобно вертелся по сторонам, словно выискивая достойные объекты для съемки, как это обычно делают любознательные туристы.

В отличие от туристов, я знал свою Главную Достопримечательность и, конечно же, запечатлел на «Кодак» Елену Гнедину с книгой. При желании, объектив фотокамеры позволял значительно увеличивать размеры снимаемых людей и предметов, а потому я нисколько не сомневался, что получу фотографии нужного качества.

Мы просидели на лавочках чуть больше полутора часов. За это время Гнедина несколько раз отрывалась от чтения и, откинувшись на спинку скамьи, сосредоточенно смотрела на клумбу с белыми и ярко-красными маргаритками, разбитую невдалеке посреди травяного газона. Глядя в эти моменты на женщину, можно было подумать, что она размышляет о прочитанных главах. Впрочем, не исключено, что Елена Константиновна просто давала отдых глазам…

Без двадцати два она спрятала книжку и неторопливо пошла по тенистому бульвару в сторону Никитской.

Между тем, время близилось к обеду, и через четверть часа Гнедина свернула в небольшой ресторан у Никитских ворот.

Я, понятное дело, в очередной раз щелкнул «Кодаком», однако потом не стал торопиться с визитом в ресторацию, а вместо этого воспользовался моментом, чтобы слегка изменить свой облик.

В ближайшей же подворотне я быстро достал из рюкзака серенькую футболку «Найки» и панаму с узкими полями того же неброского серого цвета. В жаркий день, да еще в комплекте с потёртыми джинсами и кроссовками, такой наряд моментально превратит любого мужика в неинтересного, а значит и трудноузнаваемого субъекта. Что в данном случае и требовалось.

Рюкзачок, фотоаппарат и влажная от пота рубашка были спрятаны в пакет, предусмотрительно припасенный в заднем кармане штанов.

Через пару минут с переодеваниями было покончено, и теперь мне ничто не мешало отправиться в ресторанчик.

Заведение не отличалось оригинальностью и представляло собой небольшой уютный зал на два десятка столиков, а также бар с дюжиной стульев на высоких хромированных ножках. После уличной жары здешний кондиционированный воздух воспринимался, как райская благодать и это очевидное достоинство с лихвой искупало все мыслимые недостатки данной общепитовской точки.

В зале, кроме Гнединой, сидело еще несколько посетителей, а у барной стойки за бокалами с «Колой» щебетала парочка влюбленных.

Я не стал проходить в зал и предпочел воспользоваться услугами круглолицего улыбчивого бармена с пиратской серьгой в левом ухе, который старательно полировал за стойкой вымытые бокалы.

Я заказал пиво и соленые орешки, которые обычно предпочитаю в качестве закуски, помянув добрым словом недавнее смягчение требований в отношении водителей.

Покуда круглолицый пират наполнял бокал светлым «Пльзеньским» и затем насыпал в вазочку орешки, я не без удовольствия обнаружил, что могу преспокойно разглядывать Елену Константиновну в зеркальной стенке высоченного шкафа с бутылками, что располагался прямо за спиной бармена.

Памятуя о незыблемом правиле сыскарей, я сразу же расплатился: как знать, может, придется срочно уходить из ресторана и тогда излишняя поспешность привлечет ненужное внимание.

«Местечко для свиданий подходящее, – неспешно размышлял я, потягивая из бокала свой божественный напиток. – Сейчас красавица перекусит, а там, глядишь, подоспеет её приятель в «БМВ» или «Тойоте», и они укатят куда-нибудь подальше от любопытных глаз».

Вообще-то, мысль о принце в «БМВ» меня вовсе не радовала: если он действительно захочет увезти отсюда Гнедину, придется срочно искать подходящий транспорт, чтобы уточнить местонахождение их тайного убежища. Удастся ли тогда вовремя перехватить такси или частника – еще вопрос.

Похоже, Елена Гнедина по-прежнему никуда не спешила: глядя на отражение в зеркальной стенке, я увидел, как она неторопливо съела порцию какого-то супчика, и затем принялась за фруктовый салат или что-то в этом роде.

Минут через пятнадцать, когда ей принесли десерт, мой бокал был осушен до дна, а в вазочке сиротливо лежали несколько орешков.

Круглолицый уже начал вопросительно поглядывать в мою сторону, ожидая, что я закажу чего-нибудь еще, но жевать мне сейчас совершенно не хотелось, а пить больше выпитого не позволял здравый смысл. По мне, так нет ничего более жалкого и потешного, нежели детектив, которого в ответственный момент неудержимо тянет в сортир.

Я решил не злоупотреблять чужим гостеприимством и покинул заведение.

Ожидание на улице затянулось минут на двадцать. Вопреки моим надеждам, в ресторан к Гнединой так никто и не приехал и, пообедав, она продолжила свою ленивую прогулку.

В течение следующего часа мы с Еленой Константиновной успели пройтись по Старому Арбату, а затем, всё также не торопясь, вернулись на Тверскую, где заглянули в два-три магазина модной одежды. Она кое-что себе купила.