Наша Няша - Александра Александровна Сергеева

первая пара отстрелявшихся выползла за дверь, она лично помогла запихнуть в аудиторию упиравшегося студента, которого препод ни разу не видел. И встретил удивлённым поднятием бровей.

Маняша поздоровалась, пнула подопечного, дождалась, пока тот не промямлит приветствие и толкнула его к столу. Препод с подозрением уставился на незнакомую личность: обдолбанный? И вообще: что за фрукт? Ему под нос легла зачётка: свои, господин доцент. Тот давно перестал вникать в нужды подопечных. И установил для себя единственное мерило в оценке студентов: ответы на вопросы билета.

Кудыкин взял первый подвернувшийся и потопал за свободный стол. Маняше повезло: тот, что через проход, тоже пустовал. Она уселась за него и без промедления застрочила ответы. Торопилась изо всех сил, ибо Мишка выглядел всё хуже и хуже.

Даже для конспирации не пытался водить ручкой по бумаге. Положил на стол руки, на них подбородок и замер. Пялился перед собой и кривил тонкие губы. Если сорвётся и просто уйдёт… Беда.

Улучив момент — когда препода закрыл собой отвечающий — Маняша стянула со стола Кудыкина билет и взялась за дело. Старалась писать крупными понятными буквами — прямо, как первоклашка. Короткими предложениями. Морока, но в противном случае он ни черта не прочтёт.

Наконец, закончила и подбросила Кудыкину ответы. Тот скосил на них равнодушные потухшие глаза и снова уставился перед собой. Экзаменатор о чём-то заспорил с отвечающим — Маняша дотянулась до подопечного и дёрнула за ухо. Боль отрезвила пациента — тот взял листок и принялся читать.

Однако это паршивца не спасло. Усевшись за стол преподавателя, он даже готовое не смог толком прочесть. Мямлил, спотыкался, коверкал слова — тихий ужас! Экзаменатор с нескрываемой иронией наслаждался бредом сивой кобылы, почитая его за минутку заслуженного отдыха.

Катастрофа — поняла Маняша — и решилась на вовсе уж дикую выходку. Вывела на чистом листке крупными буквами то, чем надеялась поправить дело. Улучив момент, когда взгляд препода скользнул по аудитории, подняла его вверх.

Импровизированный транспарант заинтересовал экзаменатора: тот сконцентрировался на воззвании и посерьёзнел. Требовательно уставился на дерзкую студентку: мол, это правда? Маняша насупилась и отчётливо кивнула. После чего неожиданно вздохнула и ссутулилась над столом с упавшим на него листком.

«У него умерла мама». Конечно, есть люди, которым плевать на чужое горе. Но этот мужчина был не из таковских — как говаривал дедушка. Он задумчиво обозрел потерянное лицо студента напротив. Взял его раскрытую зачётку и размашисто начертал результат. Сложил и просто, без намёка на свою осведомлённость, передал Кудыкину.

Тот взял её, непонимающе уставившись на собственный документ.

— Свободен, — сухо буркнул экзаменатор, отводя глаза.

— А… вопросы? — не понял Кудыкин, отчего вдруг сломалась привычный ритуал.

— Сдал, — вздохнув, объявил препод и добавил: — Не тяни время. Иди. И пускай заходит следующий.

Кудыкин поднялся, обернулся и растерянно посмотрел на свою спасительницу.

— Подожди меня, — попросила Маняша, не понимая, зачем ей это. — Миша, не уходи. Ты понял?

Тот кивнул и ушаркал за дверь. Едва за ним закрылась дверь, препод одарил Маняшу строгим мужским взглядом и резко бросил:

— Это правда?

— К сожалению, — выдохнула она, выдержав тяжёлый взгляд человека, давно выросшего из тупых кощунственных розыгрышей.

— Подойди, — махнул ей рукой экзаменатор, подцепив зачётку. — Не садись, — черкая в ней ручкой, предупредил студентку.

Расписавшись, сунул ей синюю книжицу и кивнул на дверь:

— Догони. Боюсь, он тебя не услышал.

— Спасибо, — прошептала Маняша и рванула вслед за Кудыкиным.

Тот действительно забыл о наказе дождаться: уже почти дотелепался до первого этажа.

— Я не лошадь: скакать за тобой, — отругала она неслуха, вцепившись в его руку. — Постарайся, наконец, сконцентрироваться на действительности. Если в таком состоянии попадёшь под машину, сестричкам от этого легче не станет.

Он дёрнулся, как удара. Остановился, выпучился на неё оживающими глазами:

— Да. Не подумал.

Огляделся, словно забрёл сюда не нарочно, а ходил во сне. Наморщил лоб и неуверенно попросил:

— Я побежал?

— Куда? — потребовала отчёта Маняша, подлаживаясь под его широкий шаг и не отпуская руку лунатика.

— Нужно их забрать, — на глазах приходил в себя Кудыкин. — Девчонки у соседки. А та сегодня во вторую смену. В обед уйдёт и бросит их одних.

— Я с тобой, — объявила Маняша, забрав у него зачётку и сунув к себе в сумочку.

— Зачем? — настолько поразился он, что остановился, как вкопанный.

— Посмотрю и, если нужно, помогу.

— Зачем тебе это? — вдруг зло процедил парень, на которого она сроду не обращала внимание. — Я же для тебя быдло.

— И что? — с отменной натуральностью изумилась Маняша, вновь беря его под руку. — Это мешает помочь хорошему человеку в беде?

— Нет, наверно, — озадаченно пробормотал Кудыкин, продолжив движение на выход из корпуса. — Если у тебя есть время.

— Полно, — заверила его Маняша.

И едва не споткнулась, налетев взглядом на сощуренные глаза Лобачевского. Тот сидел на лавке напротив центрального входа с видом человека, ждущего кого-то с минуты на минуту. На их необычную парочку он смотрел изучающе.

Обычно на его лице маска циничного знатока подноготной каждого встречного. Которую он сбрасывает лишь перед теми, кого реально уважает. Или перед стариками — Маняша тому свидетель. Видела даже, как он иной раз помогал старым женщинам. Незнакомым, на улице. Но была отчего-то уверена, что и в этом позирует. А вот сегодня усомнилась.

В квартире Кудыкина было темно и душно. Первое, что бросилось в глаза: завешенное в коридоре зеркало. Второе — тёмные непроницаемые шторы, наглухо закрывшие окно в гостиной. Третье — грязные полы. Вот и заделье нашлось — с облегчением выдохнула помощница, всю дорогу ломавшая голову, зачем она тут нужна. Нужна, оказывается.

— Ну, я пошёл? — неловко мялся у дверей хозяин квартиры.

— Куда? — не поняла гостья.

— За сестрёнками.

— Когда соседка уходит? — строго спросила незваная помощница.

— Через пару часов. А что?

— А то, что быстро убираемся, — чётко и громко приказала Маняша бабулиным голосом. — Детям в такой духотище и грязище делать нечего. Немедленно открой шторы и окна! И дай мне какую-нибудь футболку.

— Зачем? — обалдел вконец растерявшийся парень.

— В этом, — подняла она руки, тряхнув воланами, — полы мыть неудобно. Ну, чего встал?

— Иду, — внезапно оживился Мишка.

И протопал мимо неё в одну из комнат стандартной трёшки — почти такой же, как у них с бабулей. Она же первым делом посетила кухню. Оценила гору грязной посуды в раковине и прочие признаки разрухи. Не так всё и страшно. Спохватившись, позвонила бабуле, вкратце уведомив, где и почему застрянет допоздна. Та расстроилась и потребовала выяснить у бедного мальчика, чем сможет ему помочь.

Через полтора часа квартира была