Костик из Солнечного переулка. Истории о самом важном для маленьких взрослых и огромных детей - Елизавета Николаевна Арзамасова

на подбородке, или родинки, но очень красивые. А ещё у неё были пушистые светлые волосы, такие же белые, как брови. Волосы были собраны в косички, но растрепались и очень смешно наэлектризовались.

Она сидела спиной к окну, а в стекло ярко светило солнце. От его лучей казалось, что у неё волосы на затылке поблёскивают, как дождик на новогодней ёлке. Мне почему-то очень сильно захотелось кончиками пальцев потрогать эти волосы. Именно сверху, на затылке. Такое желание нормальное, будто кошку погладить. У меня дома кошка. Я протянул к ней руку, и… в этот момент дверь в комнату резко открылась, и вошла мама со словами: «Костя, пора домой».

Я не знаю, что со мной произошло, но я не отдернул руку, а со всей силы стукнул Таню по лбу. Так, что она даже упала.

Что тут началось! Тетя Марина хлопотала над Таней: «Доченька, ударилась? Тебе не больно?» Мама выговаривала мне, дергала за руку. Я даже слов не помню, какие она говорила, только это протяжное «Константи-и-ин» и «как ты мог, как ты мог». А Таня не плакала, смотрела на меня не отрываясь, удивлённо, но не потому, что я её стукнул. Она-то не взрослая, она-то понимала.

Потом я почувствовал страшное унижение (теперь я точно знаю, что это именно унижение, погуглил), когда в коридоре прямо у входной двери мама нервно втряхивала меня в зимний комбинезон, а я никак не втряхивался. На мне ещё были тёплые штаны и свитер. И так дёргано она на меня надевала шапку и завязывала неприятно. Я не расплакался, хотя тогда ещё бывало, что ревел. Я просто взгляда не отрывал от Тани. А она стояла прямо напротив и тоже на меня смотрела. Я тогда понял, что это любовь.

Мама с папой дома долго говорили об этом инциденте у себя в комнате за закрытой дверью. Потом папа устроил со мной мужской разговор, будто я дурак какой-то и не знаю, что девочек бить нельзя. Я и не бил. Точнее… Получается, что ударил зачем-то, но нельзя же так входить и не постучаться? Я же так в комнату к маме с папой не захожу почему-то… Кстати, не знаю почему, но я уверен, что нужно стучать.

Чудо в том, что недавно я Таню мельком видел во дворе – приезжала в гости к своим. Мы даже не поздоровались. Я в беседке сидел, она просто мимо проходила. Повернула голову в мою сторону и так на меня посмотрела, что я точно понял: она помнит. Не то, что ударил, помнит, а другое – хорошее. И мне так легко стало!

Когда я повзрослею и уже смогу говорить вслух всё то, что думаю, мы с ней встретимся! Возможно даже, я попрошу её назвать меня Костиком.

5. Про Бога

Я редко разговариваю с кем-то из людей. Чаще я разговариваю с Богом. Не потому, что я в него так уж верю, хотя и сказать, что не верю, было бы неправдой. Я делаю это только потому, что мне ещё очень давно, когда я был совсем маленьким, мама объяснила, что Он, может, и не отвечает словами, но всё внимательно слушает и обязательно потом человеку помогает.

Это меня устраивает, потому что я не умею вести диалог. Во-первых, я медленно мыслю. Папа говорит точнее: «Медленно соображаю». А во-вторых… Я немного заикаюсь, особенно если волнуюсь.

С Богом можно разговаривать мысленно. Богу всё равно, как быстро я соображаю. У него очень много времени. Он вечный. Я погуглил.

По правде говоря, я не очень уверен в Его существовании, потому что такие вещи иногда происходят несправедливые, что, если Бог есть, Он не должен был бы такое допускать.

Прошлым летом воры залезли в квартиру Светланы Павловны из четвёртого дома. Она и так бедно живёт, а тут ещё эти воры. Нечестно получается. Если уж грабить, то кого-то сильно богатого, а у неё ничего нет. Она воспитательницей в детском саду работает. Когда я в садик ходил, то в её группе был. И каждый раз на праздник она одно и то же платье надевала. Красивое, но одно. Тут даже ребёнку понятно, что брать у неё в квартире нечего.

Приезжали полицейские, всех опросили, но никто ничего не видел. Никаких чужаков не было, а своих таких соседей у нас нет. Всякие есть – противные некоторые, ворчливые и даже несправедливые, но воров нет. Мы всей улицей в этом уверены.

Светлана Павловна была больше расстроена тем, что ей дверь сломали, и надо новую ставить, и ещё что беспорядок устроили и грязь нанесли. Но соседи у нас дружные, даже те, что противные немного. Скинулись на новую дверь. А Светлана Павловна потом испекла пирог, собрала всех нас во дворе на чай и сказала: «Спасибо, Господи! Если бы не это ограбление, то я бы и не узнала, какие рядом люди отзывчивые живут».

Пирога на всех не хватило, поэтому соседи начали из дома приносить к чаю, что у кого было. Вкусно посидели. Потом мужчины алкоголь принесли, и сразу стало понятно, что скоро начнутся серьёзные мужские разговоры про политику и экономику, поэтому я ушёл в беседку, пока её никто не занял, чтобы поговорить с Богом.

«Никак не могу понять: с одной стороны, это же плохо, что у Светланы Павловны взять нечего, даже её самое нарядное платье ворам не понравилось. С другой стороны, хорошо, что ничегошеньки не взяли. Но происшествие-то неприятное. Это что же получается? Если ты бедный, то к тебе в квартиру чужие вламываться могут, потому что тебе обидно не будет?

Или вот Светлана Павловна радовалась, что соседи у нас такие отзывчивые и что если бы не ограбление, то она бы этого не поняла…

Господи, что же Ты не дал заранее Светлане Павловне людей разглядеть? Зачем для этого нужно было дверь ломать?

Я понял, что это урок. Но страшно немного, если я тоже чего-то хорошего не замечу в жизни, а Ты мне будешь неприятности устраивать, чтобы я что-то понял».

Я с этого дня решил быть повнимательней.

Два раза я слышал, как в нашем дворе прямо вслух молились Богу. И тут тоже всё очень непросто для понимания оказалось. Первый раз, когда приехала скорая к третьему дому. Санитары вынесли на носилках соседа Мишу, а его жена бежала за ними, плакала и кричала: «Господи, помоги! Господи, помоги! Мишенька, живи!» Я