Сердце не обманет - Барбара Картленд

– Вы в самом деле можете уговорить герцога?

– Он всегда готов выслушать разумные доводы.

– Правда? Вы с ним знакомы? Я имею в виду, с новым герцогом. Джоном Честером. Конечно, я знаю, что старый герцог умер, а Джон Честер куда-то пропал. Чего только о нем не рассказывают.

– Вот как?

– Говорят, что он исчез много лет назад, и теперь никто не знает, где он находится, из-за чего они хотят нанять актера, который стал бы его изображать, только представьте!

– Как интересно! Но прошу вас, мисс Уилтон, продолжайте. Очень хочется узнать, что еще говорят.

– Еще ходит слух, что он закоренелый преступник и сидит в какой-то тюрьме за границей. Они пытаются его вызволить, но власти Джона не отпускают.

– О, это мне понравилось больше всего. Мне гораздо приятнее быть преступником, чем сумасшедшим.

Заявление его произвело именно тот эффект, на который он рассчитывал. Глаза мисс Уилтон распахнулись, рот приоткрылся, она воззрилась на него.

– Вы хотите сказать, что… вы?

– Вы так и не дали мне представиться. Позвольте мне это сделать сейчас, мисс Уилтон. Джон Честер, герцог Честертон. К вашим услугам.

Она едва не задохнулась от восторга:

– Как чудесно, как изумительно! Вы наверняка ужасно рады.

Прошло какое-то время, прежде чем Джон ответил:

– Не совсем. Вам это может показаться захватывающим, но герцог был одержим идеей помощи больным и неимущим. Он селил их в замке и оплачивал их счета.

Джина радостно вскрикнула.

– Я слышала о вашем дяде, – сказала она. – Папа рассказывал, каким он был добрым и щедрым и как ему доставалось за все, что он делал. Он говорил, родные герцога все время бранили его за то, что он тратил деньги на чужих людей, а не на семью.

– В самом деле? – в некотором замешательстве спросил Джон.

– Папа говорил, что это был человек исключительной доброты.

– Пожалуй, ваш папа был прав, – заметил Джон. – Но семья герцога страдала из-за того, что он тратил так много денег. Теперь замок чуть ли не разваливается, и никто не в состоянии ничего сделать.

– А вы, стало быть, этим и займетесь?

– Что я могу без денег, которых у меня, к сожалению, нет? – посетовал Джон. – И я почти не сомневаюсь, что дядя не оставил мне ни гроша. Если только деньги не посыплются с неба, замок обречен на скорое разрушение.

Говорил он, не задумываясь о том, что для человека постороннего это прозвучит довольно зловеще. Девушка вскрикнула в ужасе:

– Вы не должны этого допустить!

– Боюсь, я не могу себе позволить ничего другого, – досадливо сказал Джон. – Когда я последний раз приезжал, меня потрясло и ужаснуло состояние замка внутри и снаружи. Скажу по правде, по-моему, единственное, что мне остается, это бросить его, и пусть он превращается в руины.

– Этого нельзя допустить, – очень твердо промолвила Джина. – Теперь, когда все принадлежит вам, вы должны сделать так, чтобы замок стал таким же красивым и величественным, каким был, когда его только построили.

– Должен? – переспросил он, начиная закипать оттого, что эта девица дает ему советы, не имея ни малейшего представления о его затруднительном положении.

– Конечно, должны! Как может герцог спокойно наблюдать за тем, как разрушается его наследие? Вы должны воспринимать это как дуэль, в которой мы не должны проиграть. Это часть нашей истории, которой будут гордиться наши дети и внуки.

Джон поднял брови.

– Наши дети? – повторил он.

Она поняла, как прозвучали ее слова, и тут же залилась краской.

– Я не имела в виду… О Боже!

– Ничего. Я знаю, что вы имели в виду, – снисходительно вымолвил он. – Вы говорили о детях и внуках в общем, во всей округе.

– Да-да, именно это я и хотела сказать, – с благодарностью в голосе сказала Джина. – Надо мне думать, прежде чем что-то сказать.

– Да, надо, – сказал Джон, вспомнив, что немного сердится на нее. – Очень легко говорить людям, что им нужно делать. Закончив поучать меня, быть может, вы расскажете, как мне это осуществить?

– Это, конечно же, нужно хорошо обдумать, – сказала она.

– Я рад, что вы это понимаете, а то уж мне начало казаться, что вы ждете какого-то чуда.

– Чуда? – повторила она, удивленно посмотрев на него. – Ну конечно! Мы совершим чудо.

– Вы совершите, – сварливо пробормотал он. – У меня чудеса уже закончились.

Если бы Джина не сидела, она бы топнула ногой.

– Не будьте таким… таким…

– Мягкотелым? – услужливо подсказал он. – Слабохарактерным? Безвольным? Сами выбирайте, что вам больше по душе.

– Не думайте, что так вы сможете заставить меня замолчать, – промолвила она. – Не получится.

– Чего я и боялся, – пробормотал себе под нос Джон.

Ему пришло в голову, что нужно брать разговор в свои руки. Спутница его была очаровательна, но, как все женщины, витала в облаках, и теперь настало время мужскому интеллекту вернуть ее на землю.

– Теперь послушайте меня, мисс Уилтон… – строго сказал Джон и повернулся, чтобы лучше ее рассмотреть, но именно в этот миг ее красота поразила его по-настоящему. Да, он с самого начала заметил, что она довольно недурна собой, но только сейчас он вдруг осознал, что такого прекрасного лика не встречал уже очень давно.

С обрамленного волосами цвета меда овального лица этой английской розы на него глядела пара огромных голубых глаз. Четко очерченные крупные брови отличались от волос чуть более темным оттенком, а кожа ее была такой светлой и безукоризненно чистой, что вся она казалась частичкой самого солнечного сияния.

Но не только красота глаз приковала взгляд Джона. В них, в самой глубине, искрились огоньки. Когда Джина говорила, они наливались теплом и светом, и от нее исходила какая-то пламенная энергия, отчего все, что она говорила, казалось важным.

В одном Джон не сомневался: мужчина может ее любить или ненавидеть, но не заметить ее не сможет, особенно если она, как сейчас, не хочет быть незамеченной.

Девушка явно поставила своей целью убедить его последовать ее совету, и он все больше и больше склонялся к тому, что сделает это.

– Да? – спросила Джина.

– Что? – как во сне, произнес он.

– Вы сказали, чтобы я вас послушала.

– В самом деле?

– Да. Это означает, что вы хотите что-то сказать мне, не так ли?

– Я хочу?

– Ну вы-то сами должны знать, хотите или не хотите что-то сказать, – сурово произнесла она.