Всемирный экспресс. Поезд ночных теней - Анка Штурм

– Ученики имеют право только на один чемодан, – пожаловалась Пегс. – Если хочешь знать моё мнение, это несправедливо. Мне пришлось оставить шубу у родителей. Разумеется, она не из натурального меха. Такая зелёная и лохматая.

Где появлялась Пегс – там рядом возникал и Касим.

– Откуда у тебя кожаный портфель? – спросил он, едва успев протолкнуться к ним в толпе учеников. Как обычно по выходным, он надел модные джинсы с прорехами, яркую рубашку и кучу браслетов с заклёпками. Но больше всего Флинн нравились его окрашенные в сине-зелёный цвет волосы – они мерцали и потрескивали над загорелым лицом словно наэлектризованные.

Пегс бросила быстрый взгляд на новый портфель Флинн.

– Надеюсь, кожа не натуральная, – строго сказала она и опять повернулась к окну. – Эта тётка выглядит как охотница на крупную дичь, и вкус у неё дурной. Нам здесь вовсе не нужна никакая охотница!

Флинн подумала о новом красном участке пути на потолке библиотеки. Мысль о том, как далеко она от своего дома в Брошенпустеле, заставляла сердце трепетать подобно золотым буковкам на оконных рамах поезда: «Хоэнвульш», «Шпреевальд» и «Любушское воеводство» – названия мест и регионов, которые проезжал Всемирный экспресс, разветвлявшиеся в душе Флинн как линии и буквы на географической карте.

– Возможно, охотница понадобится нам для защиты от диких зверей, – предположила она. – Мы ведь едем в Россию. Тайга и тундра – ну, сами знаете. Бескрайние просторы. Что нам делать, если там на станциях нам встретится гигантский лось или медведь?

Пегс, смеясь, покачала головой:

– Скорее нас заметёт снегом!

Громовой голос в конце вагона заставил их вздрогнуть:

– Заметёт снегом? Это золотой осенью-то? Скажи-ка, в какой никудышной школе тебя этому научили? В Медном замке?

Флинн снова вздрогнула. Железная дверь распахнулась – в тамбуре, будто завоевательница нового материка, стояла приземистая тётка-охотница.

– Мы тут во Всемирном экспрессе! – негодовала она. – И я рассчитываю увидеть более высокий уровень знаний, уж будьте любезны! – Мощной рукой она отбросила назад растрёпанные тонкие волосы, из-за которых выглядела старше, чем, вероятно, была. Возможно, ей было лет сорок. Её внушительная внешность неприятно напомнила Флинн Кёрли. Тётка смерила взглядом Флинн, затем ораву пятиклассников за её спиной и, проигнорировав Касима, словно его вообще тут не было, наконец во все глаза уставилась на Пегс. – Кто тут тигрик?! – проревела она. – Надеюсь, не эта радужная мышка-альбинос!

Тёмный обруч в волосах у Пегс, словно барометр настроения, соскользнул на светлый лоб. Никто из павлинов не ответил. В воздухе повисло смятение.

– Флинн, – сказал Даниэль, только что затащивший в вагон первый из тринадцати чемоданов, – будь добра, отнеси свои новые вещи к себе в купе, ладно? – Он закрыл за собой железную дверь, пока свежий осенний ветер не выстудил вагон, и обратился к толпе учеников: – Через пять минут мы тронемся дальше. Марина, скажи, пожалуйста, Кёрли, чтобы остальные двенадцать чемоданов он сразу отнёс в багажный вагон. Большое спасибо!

Флинн, Касим и Пегс собрались уходить. Пегс удивлённо подняла брови.

– Сразу в багажный вагон? – повторила она шёпотом. – Тётка что, не собирается распаковывать свои чемоданы?

– Очень странно, – в задумчивости засунув руки в карманы, согласился Касим.

– Секунду! – пронзительным голосом взвизгнула им вслед тётка-охотница. У Флинн закралось подозрение, что, разговаривая, она всегда будет взвизгивать словно плохо настроенная скрипка. – А этот парнишка Флинн не тигрик? Не забывайте, Даниэль, вы обещали мне тигрика!

Флинн втянула голову в плечи. Она понятия не имела, кто эта тётка и о чём она говорит. Но у неё возникло неприятное чувство, что она выяснит это раньше, чем хотелось бы.

Проходя по спальным вагонам, Флинн разглядывала все двери купе, за которыми скрывались уютные кровати-чердаки и личные сокровища учеников. Внутри у неё всё сжалось при мысли о том, что нужно будет прятать старую открытку, если ей придётся жить в одном купе с кем-то вроде Гарабины.

– Мне нельзя было играть в нарды в турнире третьеклашек, – пожаловался Касим, когда они шли по коридору первого спального вагона девочек. – Нам обязательно нужно тренироваться. Когда я стану играть лучше, то вытрясу из Гуннара Хельгюсона все выигранные им ролинги. – Он просиял. – Как вам, а? Мы разбогатеем!

Пегс закатила глаза.

– Как хочешь, – сказала она. – У меня на сегодня всё равно никаких особых планов. Флинн, а у тебя?

Флинн, вздрогнув, отвлеклась от своих размышлений.

– Идите, а я подойду позже, – сказала она и, попрощавшись с Пегс и Касимом, вытащила из портфеля ключ от своего нового купе. На нём было написано «В1 К5», что означало: спальный вагон номер один, пятое купе. Едва Флинн дошла до него, как, увидев у двери перья и блёстки, сразу поняла, кто здесь живёт: Пегс!

Флинн облегчённо вздохнула. Тревога сменилась радостным волнением.

На эмблеме рядом с дверью было изображено сердце с заячьими лапками. Но сегодня там висела и другая эмблема: на металлической пластинке три параллельные полосы. Флинн провела кончиками пальцев по отполированному металлу.

– Что вы означаете, значки у дверей? – тихо спросила она.

У неё за спиной буковки под фотографией Флоренс Найтингейл, как всегда, ответили неизменным «озарение».

Улыбнувшись, Флинн открыла дверь. Как и при первом посещении, она оглядела чёрно-белые постеры на стенах с любимыми Пегс артистами оперетты и исполнителями свинга, парящее в воздухе смешение ниточек, пёрышек и танцующих световых точек. В голове не умещалось, что это купе теперь и её дом. Эта забитая вещами разноцветная комнатка, полная дружелюбия и тепла, казалась ей несбыточной мечтой.

Как и все купе учеников, купе Пегс представляло собой небольшую комнату с двумя кроватями-чердаками по обе стороны от широкого окна, перед которым стоял длинный письменный стол для двоих.

Повесив портфель рядом с правой кроватью, Флинн взлетела по четырём деревянным ступенькам наверх. Когда она была здесь в последний раз, кровать стояла незаправленной – теперь же на ней лежали три пухлые подушки и сине-зелёное покрывало. В душе у Флинн разрасталось тёплое чувство.

Она быстро соскользнула на ковёр, открыла шкаф под кроватью и стала развешивать на металлические плечики школьную форму: застиранную жилетку с вышитым по вороту именем «Оскар Уайльд», две пары светлых брюк, две светлые юбки, которые она наверняка ни разу не наденет, плотное полупальто классического кроя, два бархатистых свитера с выцветшей нижней кромкой – и три рубашки в полоску.