Драконий луг - Скарлетт Томас

Гриффин вздохнул так громко, что Эффи услышала из коридора.

— Послушай, — начал он. — Дибери… они…

Оруэлл громко выругался. Судя по звуку, налетел на что-то, может быть, на стенку. Несколько тихих слов Эффи не расслышала. Потом он воскликнул:

— Не желаю слышать о ДИБЕРИ! Они НЕ существуют! Я уже говорил, что…

— Ну тогда тебе не понять, что происходит, — холодно ответил Гриффин.

В ту же ночь его нашли без сознания, окровавленного, едва живого, в переулке на западном краю Старого города, рядом с пассажем Забав. Никто не знал, что привело его в эту часть города, и не представлял, что с ним случилось. Кайт предположила, что старик заблудился и попал под машину.

— Со старыми маразматиками такое случается, — сказала она. Но Гриффин не страдал маразмом.

Его увезли в ближайшую больницу. На следующий день и через день Эффи вместо школы навещала деда. Тот каждый день просил её принести то одно, то другое из его комнаты. В первый раз — тонкую коричневую палочку, которую при ней прятал в потайной ящик (теперь он назвал её «жезлом» и произнес это слово так, что Эффи показалось: она слышит его впервые), в другой раз — прозрачный кристалл. Ещё она принесла ему бумагу и чернила, очки и нож для конвертов с костяной ручкой.

В субботу Эффи застала дедушку сидящим на кровати. Он что-то писал или пытался написать. Сестра Андервуд, мать Максимильяна, который учился с Эффи в одном классе, все время вмешивалась: проверяла Гриффину пульс и давление, записывала показания на табличке в ногах кровати. Гриффин так ослабел, что едва произносил по одному слову за несколько минут. Он кашлял, хрипел и морщился от боли при каждом движении.

— Это М-кодициль, — с трудом объяснял он Эффи. — Для тебя. Мне надо его закончить, а потом… Ты отдашь его Пеламу Лонгфелло — он мой душеприказчик. Ты его найдешь, найдешь его в… — бедный Гриффин задохнулся. — Это очень важно, — он сильно закашлялся. — Я потерял свою силу, Ефимия. Я всё потерял из-за… Постарайся спасти библиотеку. Все мои книги — твои. И вещи. Жезл. Кристалл. Все, что останется после… В завещании это указано. Не думал, что так скоро. И отыщи Дра…

Дверь открылась, вошел Оруэлл, спросил тестя, как он себя чувствует.

— Нам пора идти, — спустя несколько минут сказал он дочери. — Скоро потемнение.

Потемнения случались по несколько раз в неделю. В это время запрещалось пользоваться электричеством. Ещё бывало, что по неделе кряду совсем отключалась полуживая телефонная сеть — ей нужен был отдых. Вот почему почти все теперь носили с собой работающие на радиоволнах пейджеры.

— Хорошо, только… — начала Эффи. — Подожди немножко.

Оруэлл неловко потрепал Гриффина по плечу.

— Удачной операции завтра, — сказал он и обратился к дочери: — Я подожду снаружи. У тебя три минуты.

Эффи смотрела на дедушку — он ведь собирался сказать что-то важное. Пусть бы ещё раз попробовал!

— Ро… Ролло, — выговорил Гриффин, едва Оруэлл скрылся. Потом он долго молчал, собираясь с силами. И притянул Эффи к себе, чтобы только она слышала его слова.

— Ищи Драконий луг, — тихим шепотом выговорил он. И повторил на едва узнаваемом росианском: «Парфен друик» — Драконья зелень. Что бы это значило?

— Без кольца не ходи, — продолжал Гриффин и взглядом указал на свою дрожащую руку. На мизинце Эффи увидела серебряное колечко. — Раздобыл его для тебя, Ефимия, — сказал Гриффин, — когда понял, что ты настоящая… настоящая… — Кашель скомкал последнее слово. — Я бы отдал его сразу, но оно нужно мне, как и остальные мои подмоги, чтобы попытаться… попытаться… — опять кашель. — Ох… бесполезно. Кодициль. Пелам Лонгфелло объяснит. И раздобудь столько подмоги, сколько сумеешь.

— Я не понимаю, — расплакалась Эффи. — Не оставляй меня.

— Не дай дибери победить, Ефимия. Как бы трудно ни было. Ты можешь больше, чем даже я… Надо было раньше все объяснить, но я считал тебя маленькой, и дал слово, и дурацкая гильдия позаботилась… Присмотри за моими книгами. Я их все оставляю тебе. Остальное не так важно. Сохрани только то, что приносила мне сюда, и книги. Ищи Дра… ох, магия слишком сильна. Она все еще не дает мне…

— Какая магия? О чем ты?

Но дед закашлялся, и с минуту не мог успокоиться. Потом простонал:

— Я не вернусь, милая. На этот раз не вернусь. Но мы наверняка ещё встретимся. Запомни последнее… — Гриффин снова перешел на шепот. — Ответ, — он долго молчал, — тепло.

* * *

Проснувшись в понедельник, Эффи сразу почувствовала, что случилось страшное. Отец поздно ночью связался с больницей, потом уехал на своей машине. Эффи упрашивала взять её с собой, но он велел оставаться дома и ждать известий. Известий не было. В довершение всего, мачеха Кайт поднялась в пять утра и ещё до зарядки под видео повыбрасывала в мусорный бачок все, что в доме было съедобного. Даже не в кухонное ведро, а… — «Подальше от соблазна», как мрачно пояснила Кайт, обращаясь к маленькой Луне, которая ещё не умела говорить, — в уличный бачок.

Все повыбрасывала. Хлеб, крупы, хлопья. Весь джем. Все сосиски. И яйца. И сыр. И остатки мармелада, который им сварила на Рождество мисс Дора Райт (прежняя учительница Эффи, которая разрешала вне школы называть ее просто Дорой, до своего исчезновения жила в старом Пасторском доме этажом ниже Гриффина). Не осталось ни крошки шоколада — хотя и так шоколад и чипсы на завтрак едят только в крайнем случае. Ничего не осталось.

Кайт Куш-Форзац (она, выйдя замуж за отца Эффи, сохранила часть прежней фамилии) читала много книг по диете. Читала потому, что мечтала стать стройной и красивой, как телеведущая, хотя у неё была другая работа: розыск средневековых рукописей, о которых никто никогда не слышал. Последняя книга по диете называлась «Прямо сейчас!» и рассказывала, как жить на молочных коктейлях, не содержащих молока. Коктейли с этикеткой «Сбрось вес» рассылались по почте в больших ярких тубусах. К каждой упаковке прилагалась бесплатная книжка: обычно любовные романы, на обложках которых изображалась привязанная к дереву, креслу или железнодорожным рельсам женщина. Эти романы Кайт теперь тоже читала в больших количествах.

По-видимому, руководство по диете (там имелась глава «Не дай детям-обжорам испортить твою талию!») подсказало Кайт именно сегодня повыбрасывать отличную еду — еду, которая хоть немножко утешает, когда тебе грустно и тревожно, — и угостить Эффи, которая обычно сама себе готовила завтрак, стаканом зеленовато-бурой жижи, на вид как грязь с травяной крошкой. Или даже хуже — как то, что льется из тебя, когда болеешь желудочным гриппом. Это, как видно, и был «утренний коктейль». Мерзость! Впрочем, Эффи и не хотелось есть — слишком ей было тревожно.

Маленькая Луна тоже получила коктейль — ярко-розовый. И тоже не пришла от него в восторг. Розовые потеки на стене напротив её детского стульчика намекали, что стакан как минимум один раз уже летал через всю кухню.

— Потрясающе выглядит, верно? — заметила Кайт.