«Павловизация» дрессировки и мифология инстинкта - Владимир Гриценко

Развивая представление о норме реакции в развитии, например, оборонительного поведения Л. В. Крушинский писал следующее: «…Выяснилось, что наследуется не оборонительное поведение как таковое, а лишь определенная норма реакции организма на окружающие условия. Мало обогащенная среда создает условия для проявления трусости, а обогащенная среда способствует формированию агрессивного поведения. Однако условия воспитания оказывают свое влияние на характер формирования оборонительного поведения в пределах генотипически обусловленной нормы реакции.»

Далее, давайте обратим внимание на характеристику Л. В. Крушинским элементарной рассудочной деятельности. Он же пишет вот что: «При ее помощи может осуществляться адаптивное поведение при первой встрече животного с многообразием внешнего мира.»

Элементарная рассудочная деятельность это на самом деле акт и причем единичный. Проявившись однажды в ситуации, для разрешения которой у животного не было соответствующих алгоритмов ни во врожденной, ни в приобретенной памяти, новый алгоритм тут же фиксируется в памяти и переходит в разряд опыта. То есть происходит научение на основе акта элементарной рассудочной деятельности.

Но то же самое Л. В. Крушинский пишет и об инстинкте, если вы помните: «Характерной особенностью инстинктов является то, что они, как правило, осуществляются при первой встрече животного со специфическим раздражителем.»

Такого же мнения придерживается и А. С. Батуев (2008), считая, что: «Если под инстинктом понимать лишь генетически детерминированную программу сложных поведенческих действий, то в строгом смысле слова истинные инстинктивные акты мы можем наблюдать у животных только при первом их проявлении. Ибо при каждой последующей реализации возникает множество новых только что приобретенных условных рефлексов, приводящих к индивидуальным модификациям наследственно запрограммированного поведенческого акта.»

Таким образом, если на минуту допустить что инстинкты у млекопитающих существуют, то и инстинкт, и элементарная рассудочная деятельность исчезают не просто после первого их осуществления, а благодаря обратной афферентации, исчезают уже в самом процессе осуществления приспособительного поведения. Они сразу включаются в опыт благодаря механизму научения и перестают существовать как самостоятельные сущности. В качестве подтверждения приведу наиболее распространенное представление о научении: «Научение (у животных) (англ. learning) — индивидуальное приспособление животных к среде обитания. Путем Н. животные приобретают и накапливают в ходе онтогенеза индивидуальный опыт. Этот процесс всегда совершается на инстинктивной основе и состоит в достройке, совершенствовании или переделке врожденных элементов поведения (видового опыта), в их приспособлении к конкретным условиям жизни особи. В результате в каждом случае формируется единый поведенческий акт, который содержит как врожденные, генетически фиксированные (инстинктивные, видовые), так и индивидуально‑изменчивые, благоприобретенные компоненты.» Таким образом мы можем конечно предполагать о существовании инстинктов и элементарной рассудочной деятельности, как теоретических конструктов, но реально имеем дело с поведением, как отражением имеющегося у субъекта опыта, полученного в результате научения.

И так существует мнение, что термин «инстинкт» потерял свое объяснительное значение. А было ли значение изначально? Напомню слова В. А. Иванникова (2010): «… понятие „инстинкт“ было введено как понятие объяснительное, как теоретический конструкт, призванный объяснить поведение животных. Но сформировавшиеся позже зоология и психология стали рассматривать инстинкты как реальность, подлежащую изучению, и исследования инстинктивного поведения продолжались до 50-х годов XX века, когда было осознано, что понятие „инстинкт“ не в состоянии объяснить поведение животных в свободных природных условиях». То есть, для обозначения некой реальности казавшейся цельной и неделимой, был придуман термин, но по мере исследования этой реальности она оказалась не только делимой, но и противоположной своими компонентами. Таким образом термин потерял свое значение так как исчезла, распалась та реальность, которую он обозначал.

А Г. Г. Филиппова (2004) в своей книге «Зоопсихология и сравнительная психология» после продолжительного анализа этого придуманного явления природы, так прямо и пишет «… понятия „инстинкт“, „инстинктивное поведение“ в современной этологии практически лишены смысла».

Известный современный этолог Д. Мак-Фарленд (1988), анализируя наследственную детерминацию поведения подчеркивает: «Примитивное представление об инстинктивном поведении сводилось к тому, что детальные инструкции по реализации поведения и раздражители, которые вызывают это поведение, закодированы в генах организма… Представление о том, что гены определяют поведение, наивно, так как в генах не может содержаться подробной информации для конкретных видов поведения.

Для исследователей, изучающих поведение, удобно использовать термин врожденное поведение как сокращение для обозначения „поведения, которое развивается без очевидного влияния окружающей среды“.»

А R. Coppinger и M. Feinstein в своей книге «How Dogs Work» (2015) признавая что термины «инстинктивный» (instinctive) и «врожденный» (innate) некорректно отражают причинность поведения и поэтому являются спорными, для анализа поведения собак предлагают вместо них для обозначения видотипичного поведения использовать такие определения как свойственное (intrinsic) поведение, аккомодационное (accommodation) поведение, как поведение сформированное в результате взаимодействия наследственно обусловленных факторов и факторов окружающей среды и результирующее (emergence) поведение, как сложное поведение образующееся в результате не простого суммирования, а взаимодействия более простых частей.

Они пишут: «Мы действительно должны быть очень осторожными и щепетильными, когда говорим, что все поведение определяется генетически. Поведение, демонстрируемое животными не написано на языке ДНК, оно не представлено как таковое в молекулярном коде как единственный ген… Все поведение действительно имеет, — и должно иметь — генетическую основу. Но в то же время, как это не парадоксально звучит, никаких генов для поведения нет. То есть нет никакого гена, определяющего выбор полового партнера, нет никакого гена управляющего сложным поведением хищника. Есть только целые организмы (и мозги) которые построены всем генотипом, форма которым и учитывает особые виды поведения.»

Специалист в области сравнительной психологии Н. Хейс (Хейс Н. Принципы сравнительной психологии. М.: Когито-Центр, 2006) вообще считает «что „чисто“ врожденное поведение является в значительной степени фикцией… генотип содержит идеализированную форму генетической программы, но реализация этой программы всегда происходит во взаимодействии организма со средой и зависит от этого взаимодействия особенно у высших животных».

По мнению психолога с мировым именем А. Анастази (2001) наблюдения за различными видами животных также показывают, что уже во время пренатальной жизни происходит значимое развитие поведения плода, соответствующее влиянию специфических условий пренатальной окружающей среды. «Нулевая точка», с которой начинается развитие поведения индивида, возникает до момента его рождения; «поведенческий возраст», который имеет индивид на момент своего рождения, сильно отличается у разных видов.