Ричард Длинные Руки - ландесфюрст - Гай Юлий Орловский

– Что им сказать?

– Укрепим, – объяснил я, – ими слабые места в этом пока что враждебном королевстве. Местных рыцарей нужно отправлять как можно больше через Тоннель в Сен-Мари. Там критическая ситуация, как вы знаете…

– Уже сделано, – ответил он гордо.

– Что, – удивился я, – вызвали армландцев?

Он несколько смутился.

– Нет, но наши такого нарассказывали о чудесах южного королевства на берегу бескрайного океана, что местные рыцари, особенно безземельные и безлошадные, просто ночами не спали, пока не сбились в отряды! Два я уже отправил, а сегодня-завтра еще один…

– Сколько?

– Тысяча в первом, – отрапортовал он, верно поняв вопрос, – полторы во втором, а в третьем ожидается больше двух! И это только рыцари и тяжеловооруженные!.. Правда, из казны велел выдать им на снаряжение, надеялся, что вы будете не особенно против…

Я обнял его и расцеловал в щеки, хотя жутко не люблю это действо, но среди рыцарей оно почему-то в ходу. Видимо, усиленный знак христианской любви.

– Благодарю вас, сэр Вайтхолд! – сказал я с чувством. – Вы поступили совершенно правильно! Что казна! еще нагребем и попрыгаем в бассейн из золотых монет, а сейчас нужно удержаться самим и удержать то, что захапали. Да и как не хапать, когда само в руки приплыло?..

Он посмотрел пытливо, но смолчал: по их мнению, оно не совсем плыло, это я хитростью, коварством, изощренными переговорами и сталкиванием интересов вырвал из когтей более сильных львов самый лакомый кусок, а сейчас, конечно, можно подавать и так, если это соответствует политическому моменту.

Дверь приоткрылась, заглянул виконт Каспар Волсингейн, а за его плечом угадывается могучая фигура Клемента Фицджеральда.

– Ваша светлость, – проговорил сэр Клемент.

Я отозвался нетерпеливо:

– Да-да, звал! Заходите!

Они вошли несколько стесненно, я с досадой оставил карту и со всеми сердечно обнялся в старании развеять эту скованность.

– Ваша светлость, – сказал сэр Каспар, на лице блуждает радостная улыбка, – как съездилось?

– Все уладил, – ответил я, – от короны отказался.

Они заулыбались шире – понятно, лорд пошутил, – а я нетерпеливым жестом подогнал их к столу.

– Пир потом, потом!.. Какие-то соображения есть по поводу нового приобретения Армландии?

Сэр Клемент не понял, судя по его лицу, все наклонились к карте, а он все еще смотрел на меня весьма озадаченно.

– А что она… приобрела?

Виконт Каспар толкнул его в бок, сэр Клемент чуть смутился и со скрипом повернулся к столу с картой, но, судя по лицу, так и не понял.

Зато сэр Вайтхолд взглянул на него и сказал осторожно:

– Ваша светлость, уместный вопрос…

– Слушаю, – сказал я в нетерпении.

– Среди рыцарей, – проговорил он, – много спорят о вашем строжайшем приказе не препятствовать людям короля Барбароссы топтать землю Армландии…

Он умолк и выжидающе смотрел на меня.

– Верно, – подтвердил я бодро, в таких случаях надо демонстрировать полнейшую уверенность. – Такой приказ оглашен.

– Но люди короля Барбароссы, – сказал он тоже с уверенностью в голосе, – обязательно восхотят посещать отошедшие к их королевству территории этих разделенных земель…

Дверь приоткрылась, вошел барон Бальдфаст Бредли и тихонько присел у самого входа.

Все смотрят на меня очень внимательно. Я ощутил, что разговор назрел опасный, нужно пройти по лезвию ножа, не свалиться, но и не поранить ноги на тернистом пути государственного деятеля.

– И что вас беспокоит? – спросил я с подчеркнутой беспечностью и поиграл цветным шнурком на ножнах у рукояти меча.

– Фоссано, – проговорил сэр Вайтхолд с растущей твердостью в голосе. – Мы немало воевали с ними, отстаивая свои привилегии и особенности, сэр Ричард! С вами в качестве гроссграфа мы почти добились полной независимости, а тут вдруг такое… Сэр Ричард, нельзя отдавать такой кровью завоеванные права!

Я перевел дыхание, мысли мечутся, подыскивая выход, наконец я ухватился за яркую и очень трезвую мысль.

– Сэр Вайтхолд, Армландия меньше Фоссано насколько?

Он подумал, буркнул:

– На треть. Даже больше. А народу в Фоссано впятеро!

– Всего лишь? – спросил я и улыбнулся широко и свободно.

Они смотрят настороженно, но и с надеждой – я же не последний дурак, чтобы убиться о стену, когда положение начало улучшаться.

– На треть? – повторил я. – Ну что вы за дубы такие, пользуетесь давно устаревшими сведениями! И потому неверными.

– Ваша светлость? – сказал Вайтхолд обескураженно.

Я жестом велел заткнуться и продолжил:

– Вижу, не только наш неустрашимый и доблестнейший сэр Вайтхолд упустил некоторые подвижки в современной геополитической схеме. Мир меняется, как велел Господь, и меняется руками своих доблестных воинов. Кто не понял, указываю пальцем, сие есть мы, свершители божьей воли, так что хто тут против нас?

Сэр Вайтхолд сказал осторожненько:

– Ваша светлость, я смутно начинаю улавливать, что мир меняется в нашу пользу… раз уж это мы его меняем. Не совсем уж мы эти, чтоб менять в чужую!.. Но все-таки как бы это…

– Абисняю, – прервал я, – вернее, напоминаю то, что и сами знаете, но не делаете выводов. Теперь Армландия больше Фоссано в разы! С юга у нее за Великим Хребтом – Сен-Мари, а с севера – две трети Турнедо с его мощной экономикой, могучей военной машиной, которую не разрушили поражения, а остановилась она только из-за смерти Гиллеберда, но может быть снова запущена в любой момент… Еще чего-то не поняли?

Я видел, что еще не поняли, но мой уверенный и жизнерадостный голос поколебал их, потом заставил задуматься, а когда сообразили, что Армландия может пользоваться ресурсами огромного и богатого Сен-Мари, а также Турнедо как людскими, так и материальными, на их медленно светлеющих лицах начали появляться неуверенные улыбки.

Первым смущенно пробормотал виконт Каспар:

– Я как-то не подумал…

Клемент бухнул, как бросил валун в озеро:

– Сэр Ричард намекнул, что Армландия уже может не бояться Фоссано?

– Уже никого может не бояться, – сказал Бредли, щегольнув быстроумием. – Мы граничим с Мезиной справа и самым краешком – с герцогством Ламбертиния. Мезина нас и раньше не тревожила, а герцогство вообще замкнулось в своем мире…Сэр Ричард давно увидел то, что мы с трудом соображаем только сейчас.

Они улыбались мне, я улыбался им, делая вид, что да, я мудр и давно это знал, хотя эта мысль пришла в голову минуту назад. А ведь в самом деле, с таким перевесом уже хвост может вилять собакой.