Развесистая клюква Голливуда - Дарья Донцова

— Хорошо, Ваня, по какой причине вы к нам приехали?

— Степочка, — с придыханием ответила за него обезумевшая от счастья Белка, — они хотят снимать кино!

— Это я поняла, — остановила я ее, — просто решила уточнить, отчего в качестве площадки выбрали именно «Кошмар»?

— Разрешите, поясню, — предложил второй гость, — я Миша, продюсер. А вы Степашка?

— Степанида, — стараясь выглядеть невозмутимой, поправила я, — просто Степанида Козлова.

Миша изобразил смущение.

— Я не хотел вас обидеть.

Я отрезала:

— Я обижаюсь лишь на близких, а вы к ним не принадлежите. Можете звать меня Степой.

— Очень мило, — хохотнул Ваня.

Миша положил ногу на ногу.

— Некоторое время назад по телевизору, не помню по какому каналу, прошел сюжет о вашей гостинице.

— Точно! — захлопала в ладоши Белка. — Его организовал Олег Красков. Он у нас отдыхал и решил сделать репортаж.

— Отличный получился материал, — похвалил Миша, — я его посмотрел и сразу скумекал: вот оно! Делаем кино.

— Кино! — эхом повторила Белка. — Кино!

— Не скрою, — не обращая внимания на ее восторг, гудел Миша, — меня привлекли богатая фактура и вы.

Парень пристально посмотрел мне в глаза.

— Кто? — ошарашенно спросила я.

— Вы, — повторил Михаил, — изумительный образ нашей современницы. Поэтому предлагаю вам главную роль в нашей ленте.

— Боже! — закричала Белка. — Воды! Степа! Ну и счастье! Роль! В кино! Героиня! Коньяк в студию! Шампанское! Степонька, не молчи, скажи хоть словечко! Понимаю! Ты онемела от восторга! Но открой рот и произнеси: «Спасибо». О! Мечта! Степа! Ты хочешь славы? Ты готова стать звездой? Ты будешь сниматься в кино!

Я справилась с оторопью, набрала полную грудь воздуха и честно ответила:

— Никогда!

— Вы отказываетесь? — удивился Ваня.

Я кивнула.

— Да.

— От съемок? — не поверил Миша.

Я пожала плечами.

— Ну да.

— Почему? — хором спросили парни.

Хороший вопрос. Почему лошадь не играет на саксофоне? Самый лучший ответ: она не хочет.

— Не хочу! — без всякой нервозности пояснила я. — Не желаю блистать на экране.

— Вас станут узнавать на улицах! — воскликнул Ваня.

— Брать автографы, — подхватил Миша. — Слава — это так прикольно! Журналы, газеты будут просить у вас интервью! Фото на обложках, участие в телешоу!

— Нарисованная вами перспектива не кажется мне особенно радужной, — вздохнула я.

— Фильм посмотрят миллионы, — объяснил мне привалившее «счастье» Ваня, — для множества людей вы станете родным человеком.

Я решила сопротивляться изо всех сил.

— Думаю, вы не правы. Возьмем группу из ста человек. Десятеро никогда не пойдут в кино по объективным причинам: не любят детективный сюжет, не имеют денег на развлечения, живут в городе, где отсутствует кинотеатр. Из оставшихся девяноста одна треть будет глубоко разочарована фильмом и забудет о нем через час после просмотра. Еще сорока зрителям кино активно не понравится, и они начнут громко возмущаться, но досидят до конца, им станет жаль заплаченных денег. Еще десять любителей кино уйдут домой, не досмотрев шедевр до титров. Кто у нас там остается? Десять человек. Двое закричат, что автор плагиатор, в его сценарии главного героя убивают выстрелом в голову, а именно так погибал исполнитель в сериале «Убойная сила». Позор тем, кто ворует чужие идеи! Трое возмутятся, что центральная женская роль отдана актрисе, которая, ну совершенно точно, они это лично видели, переспала со всей съемочной группой, включая пса Мухтара. Четверо напишут письма в разные инстанции с требованием навсегда запретить производство дерьма, которое развращает детей и подростков. Останется один-единственный человек. Он, слопав два ведра попкорна и заполировав его ведром лимонада, поедет домой с ощущением, что здорово провел вечерок. Но минут через сорок у него начнется приступ гастрита от потребления нездоровой еды и этот человек подумает: «Ну на фига я поперся в кино?» Мораль: ребята, не снимайте фильмов, и тогда масса людей избежит разочарования и злобы, припадков зависти и проблем с желудочно-кишечным трактом.

В столовой стало тихо.

— Степонька, ты видишь мир в черном свете, — пискнула Белка, — актрисы — всеобщие любимицы! К их ногам бросаются все мужчины! Деньги! Слава! Это очень здорово. Я мечтала получить роль, всю жизнь вертелась в кинопроизводстве, но мне только один раз достался хороший текст. Я помню его до сих пор. Режиссер Мотькин снимал повесть «В плену», там шла речь о войне тысяча десятого года! Или тысяча сорок пятого? Ну без разницы. Меня брали в плен вражеские племена и вели на костер, а я громко кричала: «Россия не сдается! Наша столица Москва никогда не встанет на колени перед врагом!»

Ваня сделал вид, что промокает глаза рукавом.

— Как это сильно!

— Невероятно, — согласилась Белка, — до сих пор сердце щемит! Я думала, мое пронзительное исполнение привлечет ко мне всеобщее внимание, но кино было плохо оценено приемной комиссией, ему дали низшую категорию и практически нигде не показывали.[1]

Я покосилась на бабулю. Не стоит напоминать ей, что поселение Москва впервые упомянуто в летописи тысяча сто сорок седьмого года, а право называться столицей России получило вообще сравнительно недавно. Может, это и хорошо, что фильм не показали массовому зрителю?

За окном послышался шум, раздался грохот, по крыше забарабанили капли.

— Гроза, — вздохнул Ваня, — да какая сильная! Дождь стеной! Молнии сверкают! И…

Последние слова режиссера потонули в раскатах грома. В ту же секунду в комнате стемнело. Я встала и зажгла большую люстру. Лампочки вспыхнули ярким светом, моргнули и погасли.

— Вот они, прелести Подмосковья, — заныл Ваня, — постоянная беда с электричеством! Мы поэтому перестали снимать дачу.

Похожая на свадебный торт люстра вновь загорелась. На мой взгляд, свет появился как нельзя кстати — на дворе словно наступила ночь.

— Здорово! — заорал болтливый Иван. — Нам повезло! Наверное, где-то на станции просто предохранитель вышибло.

— Включился резервный электрогенератор, — пояснила Белка, — отличная вещь, работает на солярке. Правда, он воняет, как буксующий автомобиль, но во всем хорошем всегда есть немного плохого.