Создана для меня - Аля Морейно

ума от одиночества, я стараюсь взять как можно больше суточных дежурств. Санитарки охотно меняются со мной – все стремятся провести праздники с семьями. Ещё одним испытанием для меня оказывается день моего рождения.

Конечно, я не совсем одинок, меня окружают новые университетские приятели. Но даже с ними мы живём как будто в разных измерениях. Все они периодически ездят к родителям, им регулярно переводят деньги и передают еду. У них нет острой необходимости работать. Они и с учёбой особо не напрягаются – копеечная стипендия, по их мнению, не стоит усилий, потраченных на её получение. А мне даже эта небольшая сумма делает погоду, я не могу позволить себе лишиться её, поэтому как бы ни было трудно, я зубрю-зубрю-зубрю.

Мама звонит мне редко, всегда с чужих номеров. Иногда с незнакомых карт мне приходят переводы. Такие меры предосторожности свидетельствуют о том, что отец по-прежнему очень зол на меня.

Весной мама приезжает в столицу на научную конференцию, и мы с ней наконец-то встречаемся. Она пытается бодриться, но потом всё равно плачет. Мои чувства невозможно передать словами. За месяцы вдали от дома и родных я изменился. Мама говорит, что я повзрослел. Но после её отъезда я прячусь в кладовке в отделении и даю волю своим эмоциям, не сдерживая слёз. На самом деле, я вовсе не взрослый, я – маленький мальчик, который очень нуждается в любви и поддержке родителей. Я чувствую, что не справляюсь с взрослой жизнью. Я всё детство провёл в семье, где меня любили, где родители заботились обо мне и поддерживали. Я не готов к жизни без них!

Но изменить ситуацию невозможно. Мама подтверждает, что отец не собирается менять гнев на милость. И чем дальше, тем больше он злится на меня: за то, что опозорил его перед своими, за то, что не оправдал его надежд, за то, что загубил свою жизнь и лишил себя возможность получить хорошее образование. Но больше всего за то, что разрушил его мечту на успешность его первенца. Он поступает по принципу “с глаз долой, из сердца вон”, вычеркнув меня из жизни своей семьи, как будто меня и не было. Видимо, так ему легче пережить позор и крушение надежд.

Конечно, моя жизнь не раскрашена лишь в серо-чёрные тона. В университете я познакомился с Самиром Басхоевым. Он учился на моём потоке в другой группе. Мы оба выросли в этой стране и не чувствовали тут себя чужаками. Но всё равно какая-то неосознаваемая национально-религиозная общность сближала нас и заставляла тянуться друг к другу. Его семья была очень радушной ко мне. Я любил приходить к ним в гости. Атмосфера в их доме, традиционная еда и нравоучения дедушки напоминали мне о моей семье. Рядом с ними я чувствовал себя не таким одиноким. Сами того не ведая, эти люди сыграли огромную роль в том, что мне удалось удержаться на плаву и не опустить руки. А Самир стал моим самым близким другом на долгие годы.

В июне нам объявляют, что на время каникул общежитие закроется на ремонт. Все должны освободить свои комнаты. Тогда-то у меня начинается настоящая паника. Мне совсем не удалось ничего скопить, чтобы снять себе на два месяца даже самую захудалую комнату. Но, видимо, кто-то сверху всё же помогает мне.

Глава 3

Ко всем пациентам нашего отделения приходят родственники, иногда даже несколько раз в день. А пожилого мужчину из четвёртой палаты за два дня после операции никто так и не навестил. Он тяжело отходил от наркоза, состояние его улучшалось крайне медленно, но держался он молодцом. Из коротких разговоров с ним я узнал, что он – бывший военный, вдовец. Слышал, как периодически ему звонила дочь, но почему-то до сих пор она к нему ни разу не пришла.

После операции ему необходимо специальное питание. То, что дают в больнице, не походит. Он это понимает, поэтому ничего не ест, только часто просит меня сделать ему сладкий чай. Мне его безумно, невыносимо жаль. Думаю, что случись что-то со мной, я бы так же лежал в одиночестве.

После смены покупаю продукты и готовлю в общежитии ему нехитрую диетическую еду, предварительно выяснив у старшей медсестры, что и как сделать, чтобы ему не навредить. Вечером прихожу в отделение и кормлю его.

Мужчина не сразу соглашается, а потом плачет от благодарности. А я испытываю глубочайшее удовлетворение тем, что смог ему помочь и доставить радость! Оказывается, это особый вид кайфа – помогать нуждающимся.

Как-то само собой получается, что я беру над мужчиной шефство, ухаживаю за ним. Через два дня наконец-то приезжает его дочь Татьяна. Оказывается, она живёт и работает за границей и выбраться к отцу раньше у неё никак не получалось.

Я очень привязался к Василию Степановичу. Даже после приезда дочери я продолжаю навещать его каждый день, независимо от моих дежурств. При выписке его дочь попросила помочь им добраться до дома. А когда мы приехали в квартиру, Татьяна пригласила меня на разговор.

- Я без долгих прелюдий, сразу перейду к сути. Мой отпуск заканчивается, я вынуждена вернуться за границу. Но папа категорически не хочет ехать со мной, а потому я ищу для него сиделку. Характер у папы не сахарный, он тяжело сходится с людьми, а с тобой он успел подружиться, если так можно сказать. Как ты смотришь на то, чтобы поселиться с папой в квартире, присматривать за ним, водить на прогулки, покупать продукты, готовить еду, возить к врачам, делать уколы и следить за приёмом лекарств? В общем, стать для него личным секретарём, сиделкой и поваром в одном лице.

Предложение выглядит довольно заманчиво.

- Что ты с этого будешь иметь? – озвучивает мои сомнения. – Питание за наш счёт. Плюс зарплата, как ты получаешь в больнице.

Учитывая, что я периодически хожу голодным, а через две недели мне предстоит выселиться на два месяца из общежития в никуда, я, конечно, соглашаюсь. Я ещё не знаю, что встреча с Василием Степановичем станет для меня судьбоносной.

Из больницы мне приходится уволиться, поскольку теперь всё моё время подчиняется распорядку дня моего подопечного. Я с трудом выкраиваю возможность посещать университет и готовиться к экзаменам. Но полноценное питание, регулярное пребывание на свежем воздухе и комфортные условия проживания делают своё дело – моя работоспособность заметно повышается. Я постепенно учусь готовить, кручусь как белка в колесе, к