Запретное влечение - Барбара Пирс

Возможно, причиной было то, что он мог понять безудержность отца и его предков, в то время как его сестре такое было не под силу. Говорили, что мужчины рода Карлайлов, носившие титул Солити, были прокляты. Семья, друзья и все прочие то и дело вполголоса твердили о проклятии Солити, существовавшем вот уже несколько поколений.

Истоки этого проклятия были стерты с течением времени. Некоторые утверждали, что Солити расплачиваются за совершенный одним из них грех. Люди с более развитым воображением говорили, что обиженная любовница наслала на их род проклятие с помощью черных магических сил. Фейн не верил в проклятие. Однако, к своему прискорбию, он не мог не заметить, что мужчины рода Солити умирали все как один молодыми. А когда человек начинал верить в то, что дни его так или иначе сочтены, он с бешеной силой бросался в вихрь земных удовольствий, самонадеянно требуя их сверх меры. Что же касается отца Фейна, то леди Килби Фитчвульф, несомненно, была в списке тех самых земных (и добавим, запретных) удовольствий.

– Мой отец не имел ничего против юных созданий, – ответил Фейн, поверив, что сумел спрятать грусть в самой глубине своего сердца – это помогло бы ему выдержать сегодняшний прием с равнодушным достоинством. – Однако я не могу не согласиться с Рамом. Погоня за невинностью вряд ли была интересной забавой для герцога.

Леди Килби Фитчвульф была воплощением невинности. Еще до того, как герцог соблазнил ее, Фейн издалека заметил эту девушку. Она была миниатюрной и изящной; ее черные длинные волосы, закрученные в косы, были затейливо уложены. Расстояние, разделявшее их, не позволило Фейну рассмотреть цвет ее глаз, однако он не мог не отметить свежесть ее юности. В тот вечер, когда он впервые увидел Килби, она оживленно разговаривала со своей собеседницей. Фейн, к собственному удивлению, провел весь вечер, ища взглядом эту миловидную лисичку в светло-зеленом платье.

Хотя леди Килби и заинтриговала его, он не искал с ней знакомства. В опровержение слухов Фейн мог бы признаться в том, что не испытывает никакого интереса к соблазнению молодых невинных созданий, мечтающих о замужестве. Он предпочитал иметь дело с леди, которые уже лишились девических грез. Временное помутнение, вызванное видением в зеленом платье, можно было позабыть, переключив внимание на более искушенную даму. Килби Фитчвульф была, по мнению такого опытного ловеласа, как Фейн, вне круга его скромных интересов. Во всяком случае, он так думал до тех пор, пока его отца не нашли мертвым в спальных покоях упомянутой леди.

– Фитчвульф, – задумчиво произнес Эверод. – Я полагаю, что знаком с ней. Она еще совсем дитя, прелестное, но, впрочем, имеющее слабость к седовласым господам. Я был ее партнером но время танца на одном приеме и едва вытянул из нее пару слов, а позже заметил, что она трещала, как сорока, с лордом Ордишем. Бог ты мой, да он ей в отцы годится!

Бедняга Эверод, – было очевидно, что он все еще не мог понять, как это леди смогла устоять перед его чарами.

– Может, она просто особенная, – возразил Кадд, потирая верхнюю губу ребром ладони, чтобы скрыть разговор от окружающих. – Я уверен, что если бы она провела пять минут в моей компании, я сумел бы убедить ее в преимуществах молодого мужчины.

Эверод лишь фыркнул в ответ.

– Какой самоуверенный наглец. Да видел я тебя во всей твоей мужской красе, – ничего впечатляющего. Уж если бы леди понадобился настоящий жеребец, она должна была бы выбрать меня. Когда я принимаюсь за дело, они едва не теряют сознание.

Кадд улыбнулся виконту, но без теплоты.

– Думаю, что они теряют сознание оттого, что ты часто забываешь о водных процедурах, а не из-за размера твоего мужского достоинства.

Фейн покачал головой, и его зеленые глаза встретились с взглядом Рамскара. Фейн ощутил облегчение от того, что разговор перешел с леди Килби Фитчвульф на другие темы. Какая удача, что Кадд никогда не упускает случая подразнить Эверода. Если никто не вмешается, то стычки не миновать. Спор его приятелей уже начал привлекать внимание других гостей.

– Ты готов поспорить?

Не отрывая взгляда от маркиза, Эверод агрессивно шагнул ему навстречу.

– Я ставлю тысячу фунтов на то, что смогу уложить в постель любую леди на твой выбор.

Кадд решил подзадорить друга и, пронизывая его взглядом своих черных глаз, тихо заметил:

– Любую? Ты уверен, старина? Твое непомерное самомнение заставит тебя краснеть от стыда и сделает тебя на тысячу фунтов беднее уже на следующее утро, если я соглашусь на твои условия.

С запозданием осознавая, что пари требует каких-то ограничений, Эверод сказал:

– Леди должна быть не слишком юной, но не старше моей почтенной матушки.

Он заколебался, а затем грозно добавил:

– И никакой чертовой родни!

Кадд, не унимаясь, ткнул виконта в грудь:

– Может, нам надо попросить слугу приготовить для тебя ванну до того, как я приму условия пари?

Эверод сжал кулаки.

Фейн откашлялся. Его друзья были идиотами. Как еще можно было назвать людей, готовых заключать пари на балу в честь памяти герцога?

– Господа, я понимаю, что, наверное, я намного пьянее, чем думаю, раз ощущаю себя самым благоразумным среди нас. Однако вы должны знать, что мы уже привлекаем взгляды многих гостей. Я уверяю вас, что герцогиня не пощадит нас, если здесь будет драка. Сделайте мне одолжение и уймите свой чертов норов.

Обычно подобные споры не очень трогали Фейна. Бывали случаи, когда он и сам, забавы ради, доводил горячий спор до драки. Он про себя отметил, что находится сегодня в каком-то странном расположении духа. Смерть отца могла быть логичным тому объяснением. Однако в глубине души Фейн чувствовал, что это не причина, а, скорее, оправдание тому, что его уже много дней мучили какие-то смутные волнения.

– Проклятие!

Ругательство сорвалось с уст Рамскара, и оно относилось не к услышанному спору друзей. Его взгляд был направлен на вход в гостиную. Фейн склонил голову набок, чтобы рассмотреть, кто же стал объектом внимания графа. На пороге спиной к залу стояла Файер. Она бросила в сторону брата взволнованный взгляд, прежде чем обернуться. Да с кем она могла столкнуться? Фейн нахмурился, пытаясь найти ответ. Файер стояла, расставив руки, словно пыталась предотвратить чье-то появление.

Когда рядом с Файер возникла фигура джентльмена, любопытство Фейна было удовлетворено. Мужчина отстранил руку Файер и шагнул в зал. Фейн узнал лорда Холленсвота. Он был на четыре года старше Фейна. Барон не имел ни времени, ни желания вести светскую жизнь. Он предпочитал жить в глуши и не обременял себя последними политическими новостями. К сожалению, Фейн прекрасно знал, что вынудило Холленсвота покинуть милую его сердцу деревню.

Гневный взгляд барона безошибочно нашел Фейна, который посмотрел на гостя, не скрывая удивления. Не обращая внимания на попытки Файер остановить его, Холленсвот двинулся в направлении Фейна и его компании. Файер, вместо того, чтобы последовать за ним, кинулась в противоположном направлении. Фейн решил, что, не найдя возможности образумить незваного гостя, сестра решила обратиться за помощью к своему мужу, Маккусу Броули. Однако его появление ничего бы не решило. Фейн почувствовал укол самолюбия, осознав, что сестра мало верит в его способности.