Мои мужчины - Виктория Токарева

Это было именно так. Он меня подтолкнул, сдвинул с места, дал мне направление.

Однажды мы зашли в ресторан Центрального дома литераторов. К Сергею Владимировичу подскочил официант, принял заказ.

Я помню этот заказ: куриные потрошки и салат с ананасом. Меня поразило, что бывает такой салат с заморским фруктом.

Через короткое время официант принес заказ, и я, молодая и голодная, принялась уплетать за обе щеки. Внутри меня пела музыка, и я дирижировала себе вилкой, переполненная счастьем.

Михалков сидел откинувшись на стуле. Наблюдал.

– Ешь, ешь, – поощрял он. – У меня в семье все время диета.

Он соскучился по молодым проявлениям жизни. Жена, прекрасная Наталья Петровна, была старше на десять лет и, как все культурные люди, следила за своим здоровьем. А я ни за чем не следила. Просто жила.

Сергей Владимирович немножко выпил и неожиданно сознался:

– Думаешь, я кого-нибудь люблю? Я никого не люблю… Я по ним страдаю.

Я увидела вдруг, что он одинок. Меня это поразило. Как можно чувствовать одиночество при такой славе, с таким положением в обществе?

Сергей Владимирович видел мою жизнь и помогал мне материально. Не деньгами, нет. А тем, что брал в производство мои «Фитили». Я писала короткие сценарии и получала за них гонорар. На гонорар я покупала телевизор, холодильник, зимние сапоги и даже сшила новое пальто в ателье.

Я понимала его безмерное благородство и раздумывала: как отблагодарить? Как можно отблагодарить человека, у которого все есть? Кроме любви…

Однажды я заехала в «Фитиль» со своей ленинградской подругой Наташкой, моей ровесницей. Познакомила ее с Сергеем Владимировичем. И в небе зажглась звезда любви.

У Наташки был талант гейши. Она обтекала любимого мужчину, как река, затекая во все уголки и щели.

Они встретились в нужное время. Каждый мог дать другому то, чего ему не хватало. Наташе не хватало всего: любви, денег, жилья. Она была в то время бездомной и несчастной. Сергей Владимирович организовал ей квартиру в центре. Обставляла она сама. У нее был безукоризненный вкус.

Когда квартира была готова, она пригласила меня в гости.

Я вышла из лифта. Меня встречала Наташа с тапками. Боялась, что я занесу в дом уличную грязь. Наташа стояла передо мной в прозрачной пелерине, под легкой тканью была видна ее грудь – маленькая и совершенная, как две фарфоровые чашки. Далее – изящное углубление пупка, и под ним невинный темный треугольничек, как стрелка в рай. Все это наводило на мысли: как прекрасен человек, никаких иных мыслей не возникало. Становилось очевидно: все, что принято прикрывать, совершенно не обязательно прикрывать. У природы нет ничего некрасивого. У природы прекрасно все.

Наташа ввела меня в квартиру. Стала угощать ужином.

И квартира со старинной мебелью, и еда, и сама Наташа – все было безукоризненно. Я подумала: кому нужен мой литературный талант? Люди могут читать книги, могут не читать, а есть надо каждый день по три раза, и хорошо бы есть вкусно. Так что Наташка гораздо лучше снаряжена для жизни, чем я.

Она подарила Сергею Владимировичу белый пуловер и сказала:

– Не занашивайте… Его надо стирать каждые три дня.

Он ответил:

– Вот ты и постирай.

Она постирала, покормила, обняла, и звезда любви еще ярче засияла в небе.

Жена, Наталья Петровна, почувствовала опасность и пригласила Наташку в гости. Решила познакомиться, посмотреть, понять: велика ли угроза?

Наташка приехала. Предстала перед королевой.

Наталья Петровна воскликнула:

– О! Так вы высокая. Я думала, что вы маленького роста.

Наталья Петровна умела быть очаровательной, притягательной, независимой от возраста. Наташка в нее тут же влюбилась.

Рассказывала мне с восторгом:

– Она ни в коем случае не тетка. Дама…

Сергей Владимирович не принадлежал только себе, и высшее руководство не позволило ему идти на зов любви. Да и сам он не хотел разрушить то, что создавалось годами, десятилетиями.

Любовь начала буксовать, как грузовик на разъезженной дороге.

Наше неласковое общество не приняло Наташу. И когда они появлялись вместе, в спину ей неслось: «Парикмахерша».

Когда-то, в самом начале своей жизни, Наташа действительно работала парикмахершей. Но какой…

Сейчас талантливые стилисты наперечет. А тогда эту профессию задвинули в сферу обслуги.

У Лермонтова есть слова: «За каждый светлый день иль сладкое мгновенье слезами и тоской заплатишь ты судьбе…»

Наташа страдала. И все кончилось тем, что она соскочила на ходу с поезда любви. Быстро вышла замуж и уехала в Америку.

Свято место пусто не бывает. Возле Сергея Владимировича возникла другая Наташа, а может, не Наташа. Не важно…

Прошло много лет. Я шла в иностранный отдел Союза писателей. Одноэтажное длинное здание, там раньше располагались конюшни.

Зима. Снег стоит высоко. К зданию протоптана узкая тропинка. Мы встретились с Сергеем Владимировичем на узкой дорожке.

– Это ты? – узнал он меня. – Какая ты стала… Ничего от тебя не осталось.

– На себя посмотрите, – предложила я.

– Богатый мужчина старым не бывает…

Ответ замечательный.

Разговор зашел о двух Наташах.

– А кто вам больше нравился? – спросила я.

– У к-каждой свои преимущества. Но обе не то.

– А может быть, сделать последний зигзаг и найти ТУ?

– Т-тех – НЕТ.

Поиск идеала и бессмысленность этого поиска – тема всей мировой литературы. А Михалков сформулировал в двух словах: ТЕХ НЕТ.

Каждый человек ищет ТУ или ТОГО, но не находит. Почему? Да потому что ТЕХ НЕТ. И он ищет дальше, и тем самым движет землю. Поиск – это и есть земная ось. Вернее, не так. Земная ось – это любовь. А кружение земного шара – это поиск.

Наступила перестройка, своего рода – революция. «Кто был ничем, тот станет всем». А кто был всем – должен стать ничем.

В моем доме раздался звонок, и я узнала голос Сергея Владимировича, которого не слышала уже лет пятнадцать.

– В-виктория! Помоги мне. Меня обижают.

– Кто? – выкрикнула я.

– Успенский, Остер, жиды проклятые.

– А как я могу помочь?

– Не знаю. Придумай что-нибудь.

Я положила трубку, вошла в другую комнату. Мой муж сидел в кресле и читал газету.

– Михалков звонил, – сказала я. – Просит заступиться. Его травят.

Муж опустил газету. Сказал: