Акушерка Аушвица. Основано на реальных событиях - Анна Стюарт

ускользнуть гости, подошел туда и схватил за руку подружку невесты. Сердце Аны сжалось. Когда четырнадцатилетняя Лия шла рядом с сестрой, она казалась очень взрослой – светлые волосы собраны в красивую прическу, черты лица подчеркнуты легким макияжем. Но сейчас она казалась всего лишь перепуганным ребенком. Автоматы были направлены прямо на людей. Если эсэсовцы начнут стрелять в этом небольшом зале, гостям Рут и Мордехая негде будет спрятаться.

– Пожалуйста, – снова обратилась Ана к офицеру. – Отпустите их. Здесь только старики и дети…

– Еврейские дети!

– Все дети одинаковы.

Лицо офицера исказила ярость.

– Не все! – рявкнул он. – Евреи – это чума нашего мира, и наш долг истребить их!

Ане стало трудно дышать. Она видела, как евреев заставляли засыпать лужи песком, видела, как им приходилось закрывать свои лавки и прятаться по домам. Но до этого момента она не сознавала всей силы направленной на них ненависти. Это было уже не притворство, а зло в чистом виде. Ана с трудом вдохнула, в глазах у нее помутилось. Она почувствовала, как сильная рука Бартека поддерживает ее за талию.

– И мы благодарны вам за это, – спокойно сказал он. Его немецкий был не так хорош, но вполне понятен. – Но что вам было приказано сегодня?

Ане захотелось ударить мужа. Зачем он их провоцирует? Но в этот момент она заметила, как солдаты в блестящих сапогах переминаются с ноги на ногу. Приказы! Бартек совершенно прав – эти нелюди способны воспринимать только такой язык.

– Нам приказано разрушить в Лодзи все синагоги.

– Но не убивать людей?

– Пока нет, – неохотно признал офицер.

Ана заметила в его голосе неуверенность и сильнее прижалась к Бартеку.

– Тогда, я полагаю, вы должны позволить им выйти на улицу и смотреть, как на их глазах рушится дом их веры…

– О да! – Эта идея пришлась офицеру по вкусу. – Унижение и демонстрация могущества рейха! Raus!

Его крик подхватили солдаты.

– Raus! Raus! Raus!

Лия первой бросилась к дверям. Возникла толчея – все спешили покинуть храм, прежде чем он обрушится им на головы. В еврейской истории такое случалось и не раз. Бартек прислонился к колонне, обхватив голову руками. И теперь уже Ана обхватила его за талию и помогла выйти на улицу вместе с остальными.

– Что я сказал? – стонал Бартек. – Это ужасно! Ужасно!

– Это было очень смело! Ты спас этим людям жизнь!

– На время, – мрачно ответил Бартек.

Гости неудавшейся свадьбы спешили к Петрковской – Адольф-Гитлер-штрассе. Ана знала, что муж прав. Город в руках захватчиков, и захватчики эти решили разделить людей. Какой-то сумасшедший решил, что невинный младенец, которому Ана восемнадцать лет назад помогла появиться на свет, менее ценен, чем другие, и вознамерился стереть и девушку, и всех ее близких с лица земли. Это уже не просто война, но конец цивилизации.

Ана с Бартеком спешили домой. Покой, сошедший в душу Аны на чудесной свадебной церемонии, сменился тяжелым предчувствием. Оставалось лишь молиться, чтобы у Эстер и Филиппа было хотя бы несколько счастливых дней вместе. В предстоящие дни и месяцы им понадобятся все их силы.

Глава третья. 8 февраля 1940 года

ЭСТЕР

– Филипп! Я дома!

Как Эстер нравились эти слова! Она никогда не думала, что простой вход в дом может быть таким чудесным. Хотя квартирка у них была маленькой, скудно обставленной и располагалась на самом верхнем этаже дома, она была их собственной – и Эстер она казалась настоящим дворцом.

– Ужин почти готов, – откликнулся Филипп.

Эстер хихикнула, сняла пальто и прошла в крохотную кухоньку. Филипп стоял у плиты, повязав на талию домашний фартук. Красивое лицо его раскраснелось от пара, поднимавшегося от кастрюли.

– Пахнет чудесно!

Филипп обнял жену, и Эстер поцеловала его.

– Это бигос – ну или что-то вроде того… Мама записала для меня рецепт, но в магазинах почти ничего нет. Нужно семь сортов мяса, но я нашел только два, да и то не уверен, что это можно назвать мясом в истинном смысле слова.

Эстер снова поцеловала его и стерла капельку подливы с его щеки.

– Все замечательно, Филипп. Спасибо тебе!

Он с благодарностью улыбнулся.

– Я несколько часов простоял в очереди, а когда был уже в магазине, меня кто-то оттолкнул.

– Ты не возразил?

– Когда на каждом углу стоят эсэсовцы?! Представляю, как они пришли бы мне на помощь.

Эстер поморщилась. Каждый день кого-то из друзей или родственников толкали, пинали или избивали нацисты. Казалось, им доставляет удовольствие мучить свои живые игрушки. Только вчера к ним прибежала подруга Эстер, Майя. Она была вся в слезах и молила о помощи. Нацисты заставили ее престарелого отца голыми руками таскать кирпичи на другую сторону улицы – а потом заставили перенести их обратно. Его пальцы были все в крови, спина согнулась. Все тело было в синяках – когда старик падал, его поднимали пинками.

Эстер промыла и перевязала раны старика, но на следующее утро в дверь забарабанили эсэсовцы, требуя, чтобы «старый лодырь» шел на работу. И кошмар повторился. Сейчас старик в больнице, и Майя поклялась отомстить за него. Но что они могли сделать? У нацистов оружие и власть. Весь мир сражается за Польшу, но самой Польше остается лишь смириться и молиться о спасении. Многие молодые люди бежали за границу, чтобы вступить в армию. Эстер все понимала, но была бесконечно счастлива, что Филипп остался с ней.

– Все как-то перевернулось, правда? – сказал он. – Ты ходишь на работу, а я занимаюсь домом.

– Мне нравится, – широко улыбнулась Эстер. – Фартук тебе идет.

Филипп сделал шутливый реверанс, Эстер снова хихикнула и притянула его к себе. Они целовались, не в силах оторваться друг от друга. Она не могла поверить, что не прошло и года с того дня, когда этот замечательный мужчина сел на ступеньки рядом с ней, а теперь они женаты и живут вместе. Она уже не помнила, какой была ее жизнь без него, и знала, что его объятия и поцелуи ей никогда не наскучат.

– Все готово? – спросила она.

Филипп попробовал и сосредоточенно наморщился.

– Думаю, нужно еще полчаса.

– Отлично! – воскликнула Эстер и потянула мужа в спальню.

– Мадам Пастернак, вы меня соблазняете?!

– Ага, – радостно улыбнулась она.

Физически их брак начался не лучшим образом – с ужасов, пережитых в синагоге. Семья Филиппа заказала для них несколько дней в очаровательном шале в Лагевницском лесу. Но они были так напуганы произошедшим на свадьбе, что в первую ночь просто сидели, прижавшись друг к другу, смотрели на огонь в камине и мечтали вернуться домой, чтобы убедиться, что с близкими все хорошо.

Уставшие и напуганные, они, в конце концов, легли в постель. Сон в объятиях друг друга их успокоил. На следующее утро, когда рассветные лучи пробились сквозь кроны деревьев, они нашли путь друг к другу. Все сложилось так хорошо, что Эстер, будь ее воля, осталась бы здесь навсегда. С Филиппом ей нечего было стесняться. Она доверяла ему так безраздельно, что стеснительность казалась бессмысленной. Кроме того, они вступили в брак абсолютно невинными, и этот путь им предстояло пройти вместе. Эстер надеялась, что впереди у них еще много счастливых лет.

– Тогда в постель? – лукаво спросила она.

Взгляд Филиппа потемнел.

– Да, конечно… Но мне нужно тебе что-то сказать…

– Это не может подождать? Ну же!

Эстер потянула на себя покрывало и была уже готова