Я хотел получить миллион - Джеймс Хедли Чейз

– Живем только раз, – заметил я. – А ты что сегодня делаешь?

– Ужинаю с Уолли. Пока.

Я отстрочил свой рапорт и оставил его на столе. Затем я все прибрал и зашагал к лифту. Из своего помещения вышел наш финансовый бог Чарлз Эдвардс, и мы вместе направились к лифту. Он неодобрительно взглянул на меня из-за своих очков.

– Будьте человеком, – обратился я к нему, нажимая на кнопку вызова лифта. – Одолжите полсотни. Удержите из зарплаты. Случай крайней необходимости.

– Вы всегда просите задаток, – сказал Эдвардс, входя в лифт. – Полковник вряд ли одобрит ваши действия.

– А зачем ему об этом сообщать?

Когда лифт остановился, Эдвардс вынул бумажник и дал мне пятьдесят долларов.

– Удержу из следующей зарплаты, Андерсен, не забудьте.

– Спасибо. Когда-нибудь я вас тоже выручу.

Двери распахнулись, и Эдвардс, вежливо кивнув на прощание, удалился. Я подошел к гаражу, вывел «мэйзер» и направился в густой поток автотранспорта.

Все-таки Берта уговорила меня пойти в «Сигнал». У нее был какой-то особый талант на убеждения и уговоры. Как только мы сели за столик, я заказал пару сухих мартини и оглядел ее. Она, безусловно, того заслуживала. Огненно-рыжие волосы, большие зеленые глаза, загорелая, цвета охры кожа и, уж конечно, фигура, которая могла бы вполне вызвать аварийную ситуацию на проезжей части улицы или по меньшей мере остановить движение городского транспорта. Верите или нет, но такое случалось. Если на нее смотреть и не поддаваться колдовству ее чар, то можно было быстро определить, что это всего лишь роскошная сексуальная куколка с птичьими мозгами. Она могла напустить на себя вид внимательной заинтересованности, что вводило в заблуждение многих парней, которые оказывались достаточно глупыми сосунками и думали, что серьезно ее заинтересовали, так как она терпеливо и доброжелательно могла выслушивать вздор и хвастовство об их успехах в жизни, на площадках для гольфа, в рыбной ловле и прочем, но меня провести она не могла. Я знал ее достаточно хорошо и давно. Берта Кингсли серьезно относилась только к деньгам и к себе. И тем не менее я не жалел для нее денег и проводил с ней время.

– Не смотри на меня так, будто ты хочешь затащить меня под стол и изнасиловать тут же, не сходя с места, – проворковала она.

– А что, неплохая идея! Давай-ка покажем этим соплякам, как это можно делать почти на крошечном пятачке.

– Тихо ты, сумасшедший. Я проголодалась, как церковная мышь. – И она забегала глазами по меню, как будто сбежала из концентрационного лагеря. – Ух… королевские креветки. Блеск! Затем что-нибудь капитальное.

Она выдала одну из своих сексуальных улыбок приближающемуся к нашему столику метрдотелю по имени Люги.

– Что-нибудь для дьявольски голодной женщины, Люги.

– Не слушай ее, Люги, – твердо сказал я. – Принеси, пожалуйста, креветок и по бифштексу.

Лицо Люги обдало меня холодом, но, повернувшись к Берте, одарило ее улыбкой.

– Могу предложить для мисс Кингсли наших фирменных цыплят на вертеле, начиненных крабами, с кремовым соусом и трюфелями.

– Грандиозно! – Берта почти закричала.

Совершенно игнорируя меня, как будто бы перед ним был пустой стул, Люги сделал запись в блокноте и, вновь улыбнувшись Берте, исчез. Некоторое время моя челюсть, отвисшая аккуратным балкончиком, никак не могла соединиться с верхним рядом зубов. Наконец оцепенение прошло.

– Но ведь у меня только пятьдесят долларов, – солгал я. – Я же тебе говорил. Если счет окажется больше, мне придется занять у тебя, цыпленок.

Конец света: занимать деньги у любовницы!!!

– Никогда не занимай у женщин, дорогой. Это не галантно. Тебе стоит только взмахнуть своей кредитной карточкой, которая, кстати, высовывается из бокового кармана твоего пиджака. Для этого и существуют эти карточки.

– Но кредитную карточку нам дают только для деловых встреч.

– Ну и что же. Чем наша встреча не деловая, а?

Появились креветки, а с ними и хитро улыбающийся Люги. Пока мы уминали креветки, я спросил:

– Тебе говорит о чем-нибудь имя Валдо Кармайкл? Поройся-ка в лабиринтах своей памяти.

– Не груби, что за намек?

– Да нет, просто дело.

– А, вот видишь, все-таки дело.

– Может быть. Так ты слыхала это имя?

Она покачала головой:

– Впервые слышу. Валдо Кармайкл?

– Продолжим игру в имена. А Росс Хэмэл? Это тебе о чем-нибудь говорит?

– Разыгрываешь? Росс Хэмэл, кто же о нем не слышал? Мне нравятся его книги. Ты что, работаешь для него?

– Не задавай вопросов. Лучше отвечай и жуй за мой счет. Что ты знаешь о нем еще, кроме того, что читала его романы, которые тебе нравятся?

– Ну… совсем немного. Например, он недавно женился. Живет на Парадиз-Ларго. К чему все эти вопросы?

– Я просил ведь без вопросов. Ешь и отвечай. А что ты знаешь о его жене?

Берта внимательно посмотрела на меня, и я знал, что это плохой признак.

– О его жене? Я с ней встречалась. Слишком молода для него. – Она хитро улыбнулась. – Вот если бы ты спросил о его первой жене…

– О'кей. Расскажи о его первой жене.

– Это некая Глория Корт. Когда Хэмэл дал ей отставку за то, что она изменяла ему направо и налево, она вновь взяла свое девичье имя. Я, кажется, сказала девичье? Напомни мне это слово, когда захочешь меня рассмешить. Эта потаскушка уже в шесть лет не была девочкой.

– Исторические экскурсы меня не интересуют.

– Так вот, сейчас она живет с одним мексиканцем, который называет себя Альфонсо Диас. Он владелец «Аламеда-бар» в районе порта – притоне всяких подонков.

Я слыхал об этом баре, где собирались все человеческие отбросы.

– Глория выступает там с каким-то необычайным номером. – На губах Берты заиграла презрительная улыбка. – И подумать только! Ведь она когда-то была женой Росса Хэмэла! Таковы превратности судьбы. Один день не похож на другой. Сегодня у тебя все, завтра ничего. Но я бы скорее легла спать с козлом, чем с Альфонсо Диасом.

Появились цыплята, а с ними возросло и мое беспокойство. Пока мы уплетали эту вкуснятину, я не переставал думать о ее стоимости. Подспудно я стал предвкушать близость упоительной ночи. Берта сразу же уловила мое настроение.

– Ну, будем собираться, мой дорогой жеребенок. Меня тоже начало разбирать.

Я попросил счет, вздрогнул, увидев итог, и с болью выложил свои две полсотни. Затем, «подмазав» официанта, метрдотеля Люги и швейцара, который подал «мэйзер» к подъезду, я обнаружил, что до конца недели у меня осталось только тридцать долларов.

Когда мы уже ехали ко мне, Берта вдруг сказала: