Обязана быть его - Алиса Ковалевская

До боли в пальцах сжав маленький клатч, я ждала, когда створки разъедутся в стороны. Понятия не имею, зачем Эдуарду потребовалось провожать меня. Хотел убедиться, что в последний момент не передумаю? А разве он оставил мне хоть один шанс на это?

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Я помню, — прошелестела одними губами.

— Хорошо, — ладонь его прошлась по моей спине от шеи до ягодиц. Легонько похлопав, он подтолкнул меня к открывшейся кабинке.

— Пожалуйста, — обернулась я к нему напоследок. — Помоги Соне умыться и почистить зубы. И уложи её вовремя. Она…

— Я знаю, как обращаться с собственной дочерью, — отрезал он, перебив меня.

Я закрыла рот. Всмотрелась в его лицо, встретилась с жёстким взглядом. Слова кончились вместе с надеждами.

— Конечно, — сжала клатч ещё крепче и, войдя в кабинку, нажала нужную кнопку.

Дверцы медленно сомкнулись, лифт мягко поехал вверх. Сама себе я напоминала заточённую в короб из металла заложницу. Заложницу собственной жизни, собственного выбора, обстоятельств и своей слабости. Посмотрела в висящее на стене зеркало. Волосы мягкими светло-каштановыми локонами обрамляли лицо, падали на плечи и спину, большие карие глаза были подчёркнуты дымчато-сиреневыми тенями. Не знаю, выглядела ли я растерянной или напуганной. Внутри меня образовалась такая пустота, что все остальные чувства потонули в ней, будто их никогда не было.

Лифт остановился, и я, расправив плечи, вышла в светлый, оформленный в белых, бежевых и бледно-кофейных тонах коридор. Всё здесь выглядело дорого, под стать владельцам расположенных на этаже квартир. Не знаю точно, сколько их тут было: судя по замеченным мною табличкам, три или четыре. Стук каблуков глушил мягкий ковёр, устилавший пол, на стенах висели подсвеченные маленькими лампочками абстракции.

Дойдя до нужной квартиры, я нажала на кнопку звонка. Понятия не имела, что скажу, когда Терентьев откроет мне дверь. В сущности, он мог выставить меня, даже не слушая.

Секунды ожидания отдавались тяжёлыми ударами сердца в груди. Что будет, если он и правда пошлёт меня куда подальше? В машине Эдуард напомнил мне, кто я и кто он.

— Стоит мне сделать несколько звонков, — сухо процедил он, когда я очередной раз попробовала сказать ему, что из этого ничего не выйдет, — и дочь ты больше никогда не увидишь. Я могу сделать так, Дарина, что тебя не только родительских прав лишат, но и запретят приближаться к ней даже на сотню метров.

— Ты этого не сделаешь, — только и отозвалась я тогда. Руки вдруг перестали слушаться, клатч выскользнул на колени, и чтобы взять его, мне потребовалось собрать все силы.

— Хочешь проверить? — внезапно он притормозил возле обочины и разблокировал двери. — Выходи. Иди, — кивнул на дверь. — Но запомни, что я сказал. Ты знаешь, что шутить я не люблю.

Я знала. Знала и, конечно же, не посмела не то что выйти, даже подумать об этом. Сидела, словно заледеневшая, и невидящим взглядом смотрела сквозь лобовое стекло на уносящиеся вперёд по дороге попутные машины. Подождав несколько секунд, Эдик презрительно качнул головой, процедил что-то сквозь зубы и вновь завёл двигатель. А я всё так и сидела, не в силах пошевелиться. Дочь — самое дорогое, что у меня есть. Лишиться её… никогда. Потом… после я обязательно придумаю что-нибудь, а сейчас главное пережить этот вечер и эту ночь. Сделать всё, чтобы Эдуард остался доволен, а, значит, чтобы остался доволен этот его Демьян.

Дверь отворилась почти бесшумно. О том, что я поднимаюсь, Терентьеву уже, без всяких сомнений доложили, и всё равно я опасалась, что так и останусь стоять на пороге.

— Добрый вечер, Дарина, — быстро, но внимательно осмотрев меня, проговорил он.

Голос его звучал сдержанно, взгляд был беспристрастным. В том, что он знал, кто я такая, удивительного тоже ничего не было — прежде, чем пропустить, охранник записал все мои данные, включая и номер паспорта.

Я смотрела на Демьяна и не знала, что делать дальше. Никогда мне не доводилось приходить к мужчине с тем, с чем я пришла сейчас. Никогда не доводилось предлагать себя в качестве… В качестве кого, я и сама не знала.

— Добрый, — стараясь говорить как можно увереннее, отозвалась я.

Открыв дверь шире, Демьян опёрся локтём о косяк и скрестил ноги. На нём был лишь небрежно перехваченный на поясе чёрный мужской халат, и я могла видеть цепочку, крупными кольцами опускающуюся в вырез, поросль тёмных волос и крепкую шею.

Заставив себя поднять взгляд к его лицу, я снова встретилась с приковывающим к месту взглядом тёмных глаз. Волосы его были влажными, на скулах темнела щетина. Мне стало не по себе. Если Эдуард внушал мне чувство страха, неотвратимости и отвращения, этот мужчина… Ему и голос повышать не нужно было — сила, что исходила от него, харизма, коей он обладал, сами по себе походили на приказ.

Что я тут делаю?! Боже, что?!

— Можно пройти? — всё же осмелилась выдавить я.

— Зачем? — он глянул на мои руки, после прошёлся по телу, задержался на мысках лаковых туфель и снова поднялся к лицу. Смотрел он так, словно я была мелочью, что посмела нарушить полуденный сон сытого льва.

— Мне бы хотелось… — я умолкла, не зная, что сказать.

Что мне бы хотелось?! Лечь с ним в постель, потому что мой муж решил, что это может ему помочь?

В чём и как?! Я не знала даже толком, что случилось. Но… Мне вспомнились слова, сказанные им в машине, мягкие волосы дочери, её пахнущие фруктовыми леденцами поцелуи.

— Просто можно пройти? — выдохнула, сделав к нему шаг.

Помедлив ещё несколько бесконечных секунд, он пропустил меня в квартиру. Перешагнув порог, я вдохнула запах власти, денег, сильного самца. Кожа, простор… Не знаю, чем именно тут пахло. Чем-то мужским, чуть терпким и в то же время свежим, ненавязчиво подчиняющим себе волю каждого оказавшегося во владениях Демьяна Терентьева.

— Итак?

Я вздрогнула, поняв, что он стоит прямо у меня за спиной и инстинктивно обернулась.

Казалось, пространства между нами не осталось вовсе. Я смотрела снизу вверх куда-то ему в ключицы, хотя шпильки прибавили к моему росту ещё порядка двенадцати сантиметров. С губ сорвался выдох, стоило ощутить лёгкое касание его пальцев к бедру. Клатч выскользнул из рук, но поняла я это лишь тогда, когда он стукнулся о мою ногу.