Я, опять я и мы - Брайан Литтл

Джеральд ходил на мои лекции в начале 1970-х годов – во времена, когда повсюду звучали призывы к миру, групповому сексу, лозунг «Власть цветам!» и ощущался характерный запах всем известного наркотика{2}. В первый день нашего знакомства я понял, что он отличается от остальных. Если другие студенты носили длинные волосы, джинсы и ходили в сандалиях, Джеральд (и никогда Джерри) всегда был одет в кадетскую форму. Походка этого рослого блондина сильно напоминала строевой шаг. Казалось, что он не замечал косых взглядов и смешков других студентов. Джеральд всегда сидел прямо и составлял очень подробный конспект. Этот большой человек с идеальной осанкой за миниатюрной партой смотрелся немного странно.

Как-то я решил показать студентам, как анализировать личностные конструкты, которые они используют для описания себя и других людей. Обычно молодым людям нравится изучать свои личностные конструкты, и тот раз не стал исключением. Самой сложной частью упражнения было определение взаимосвязи между конструктами, а также степени сопротивления изменениям. Я подходил то к одному студенту, то к другому и помогал им производить расчеты, порой весьма непростые.

Большинство студентов имели где-то по семь личностных конструктов, которые не были слишком тесно связаны друг с другом, а открытость изменениям доминировала над негибкостью. В число типичных конструктов, с помощью которых студенты определяли себя и других, входили «умный – глупый», «интересный – скучный», «прикольный – неприкольный», «приятный – неприятный» и в двух случаях «расслабленный – напряженный». Когда я подошел к Джеральду, он казался довольным своим анализом и показал мне, что у него получилось. Вместо обычных семи он имел всего один ключевой конструкт, которому подчинялись все остальные: «служит в армии – не служит в армии». Джеральд применял этот конструкт к родственникам, друзьям, незнакомцам и, конечно, к самому себе. Его сопротивление изменению своего статуса было максимальным.

Изучение личности сквозь призму конструктов в значительной степени предполагает, что «вы и есть конструкты», и в случае Джеральда так оно и было. Его понимание самого себя полностью совпадало с поведением. Джеральд всегда оставался солдатом. Этот конструкт определял его целиком и без остатка.

На следующий день Джеральд не пришел на занятия. Его присутствие в аудитории было таким заметным, что я сразу обнаружил, что его нет. Впрочем, тогда я не особенно волновался. Но, когда он пропустил еще две лекции и экзамен, я начал беспокоиться. Я выяснил, что он выбыл из университета и попал в больницу. Судя по всему, его исключили из программы подготовки офицеров за какой-то проступок, и несколько дней спустя он угодил в психиатрическую лечебницу по причине острого тревожного расстройства. Хотя, возможно, у него имелись и другие слабые места и личностные особенности, которые снижали его психологический иммунитет, теория личностных конструктов объясняет происшедшее следующим образом: ключевой личностный конструкт Джеральда был опровергнут, в результате чего рухнула вся система. Если бы он смог призвать на помощь другие конструкты, такие как «прилежный студент», «трудоголик» или «любящий сын», он получил бы возможность взглянуть на себя иначе и осознать свою ценность вне армии. В таком случае опровержение конструкта «солдат» не произвело бы столь оглушительного эффекта. Но других ключевых конструктов у Джеральда попросту не было, поэтому он рассыпался на глазах.

Если Келли был прав, называя людей учеными, которые создают, испытывают и пересматривают гипотезы о себе и других, то какие сведения и доказательства мы используем в ходе этого процесса? И какими данными оперируют настоящие ученые – психологи, изучающие человеческую личность? С позиции личностных конструктов не существует четкой границы между учеными-любителями и профессионалами, которым платят за тестирование и исправление теорий личности. Конечно, любители обычно не пользуются сложными тестами или результатами компьютерной томографии мозга, чтобы понять личности своих близких; также они не пытаются всеми силами прийти к какому-либо консенсусу. Тем не менее данные, на которые опираются те и другие, во многом совпадают. Давайте посмотрим, как наши системы координат, или основополагающие представления о мире, влияют на методы оценки и осмысления себя и других.

Помните наш мысленный эксперимент с рестораном и стейками? Спросите себя, обратили бы вы внимание на происходящее за соседним столом? Вызвало бы это у вас интерес? Любите ли вы наблюдать за людьми, прислушиваться к их разговорам, оценивать внешность, анализировать поступки и определять мотивы их действий? Если да, вы являетесь специалистом по людям, как я это называю, то есть кем-то вроде «ученого» Джорджа Келли, но с четкой специализацией на других людях. Также существуют те, кто ориентирован на иные аспекты реальности. К ним я применяю термин специалисты по вещам. Они могут смотреть на тот же стол, что и вы, но им будет интересен сам стол, а не люди за ним. Например, они будут рассуждать о том, выдержат ли его тонкие ножки ту гору подносов, которую катит на тележке официант. Или их заинтересует новое оформление скатертей либо раковина на кухне. Одним словом, специалисты по людям живо интересуются людьми и миром социальных взаимоотношений. Они используют персоналистский подход к познанию мира. Специалисты по вещам сконцентрированы на неодушевленных предметах; их больше привлекает мир физических отношений. Для них характерен физикалистский[1]подход к объяснению мира, включая мир других людей.

Тот факт, специализируется человек на людях или на вещах, влияет на оценку им других людей. Данная истина справедлива как для ученых-любителей, так и для профессионалов. Специалисты по людям склонны анализировать других с психологических позиций, основываясь на их намерениях и мотивации. Такие ученые чаще общаются с людьми, задают им вопросы, внимательно слушают ответы, потому что других способов определить намерения и мотивацию не существует или они не очень эффективны. Но, если по практическим соображениям или по менее очевидным причинам, таким как желание соблюдать дистанцию и статус знакомых незнакомцев, это невозможно, специалисты по людям все равно делают выводы о тех, кто их окружает. В условиях недостатка информации они приходят к необоснованным заключениям и совершенно ошибочным интерпретациям других людей. Специалисты по вещам, напротив, оперируют объективными данными, на которых основывают все свои гипотезы. Но они тоже способны делать неправильные выводы, потому что часто в их распоряжении находятся только самые простые и очевидные вещи, тогда как глубинный смысл событий и ситуаций от них ускользает.