Лесь - Иоанна Хмелевская

– Хорошо, Янушек, я все сделаю, – примирительно проговорил Лесь. – Я уже работаю, ты только не нервничай…

В ответ раздался лишь яростный скрежет зубов. Наступившая затем тишина постепенно стала приводить нервы Леся в порядок. Он чувствовал, как на него снисходит блаженная умиротворенность, и потихоньку начал различать лежащие перед ним чертежи. Глубоко вздохнув, он закурил, взял в руки карандаш и…

И вдруг, как гром с ясного неба, обрушилось на него воспоминание о предстоящем! Меч Предназначения со свистом рассек его служебную идиллию! Ведь это еще не конец его страданиям, его кошмарам! Самое главное и, безусловно, самое трудное еще впереди!

Оцепенев от ужаса, Лесь вспомнил, что его миссия отравителя еще не окончена. То, что орудие убийства спокойно лежит в морозильнике, еще ничего не означало. Это орудие следует вынуть, привезти сюда и накормить им администраторшу… И именно сейчас ему нужно решиться на героический подвиг и завершить с таким трудом начатое дело! До сих пор волнение Леся можно было сравнить лишь с легкой зыбью. Теперь же на него обрушился невиданный ураган. Дамокловым мечом повисло над ним обязательство убить пани Матильду. Он явственно ощутил, что вот-вот распадется на мелкие кусочки. Волосы зашевелились у него на голове, перед глазами замелькало страшное видение: администраторша в обличии крылатой гарпии протягивает свои когти к отравленному мороженому Каллипсо. Ее челюсти щелкают, глаза горят адским огнем. И вот в мыслях Леся произошел новый поворот. Он вообразил себя святым Иеронимом, сражающимся с чудовищем, и этому чудовищу надо во что бы то ни стало снести с плеч голову, даже несколько голов, и он должен исполнить это по-богатырски, не колеблясь и не обращая внимания на последствия. Отрубить гарпии голову мороженым Каллипсо! Страшная буря, забушевавшая было в голове Леся, стала постепенно успокаиваться. После нее осталась лишь дрожь в коленях. Жуткое видение несколько померкло. То, что ему предстоит осуществить, быть может, будет не столь эффектным, но зато достаточно эффективным. Он обязательно отравит администраторшу, он не откажется от своего плана, он теперь не имеет права отказаться, он должен убить ее!…

Рок призывал его. С отчаянной решимостью Лесь подумал, что чем скорее все решится, тем будет лучше. Он быстро отложил в сторону карандаш и уже собрался было встать, но тут его взгляд упал на Барбару.

Барбара затачивала карандаш, низко наклонившись над мусорной корзиной. На ней была надета блузка свободного покроя с умопомрачительным вырезом, в глубине которого сияли белизной и красотой божественные формы, потрясшие Леся своей откровенностью. Это соблазнительное зрелище пригвоздило его к стулу. Он откинулся назад, не отрывая жадного взгляда от восхитительного декольте, а на его ошалевшую от нервного потрясения душу словно пролился целительный бальзам. Преступные намерения стали таять и терять очертания. Но вот Барбара выпрямилась, и Лесь снова попытался встать, но опять сел, ибо Барбара принялась затачивать следующий карандаш. Она встала – Лесь вскочил, она взяла очередной карандаш, и Лесь послушно вернулся на место…

– Что это за гимнастика? – прищурился Януш. – У тебя припадок?

Барбара и Каролек подняли головы и с любопытством взглянули на Леся, в груди которого началась вулканическая деятельность. «Толстокожие скоты! – подумалось ему. – Что они могут понимать?…» Душу его переполняла гордость. Он знал, что самые темные уголки его существа глубоко спрятаны от ограниченного взгляда этих тупиц. Разве кто-нибудь из них отважился бы на преступление?…

– Я скоро вернусь, – сообщил он коллегам, не утруждая себя подробностями.

Восхитительное декольте Барбары продолжало стоять у него перед глазами. Сладкое видение настолько увлекло его, что он чуть не забыл, для чего ему надо было домой, и только вид холодильника снова вверг его в пучину преступного кошмара. Отравленное мороженое Каллипсо засверкало зловещим блеском серебристых оберток.

* * *

Шесть порций отравы, спрятанной в мешок из-под молодой картошки, жгли ему руки, когда он поднимался по лестнице в отдел. На втором этаже он замедлил ход. На третьем остановился, прислонился к стенке и заглянул в мешок.

Микробы… Смертельный, убийственный яд… Славянский воин, хватающийся за грудь на пиру у Брунгильды… Стонущая в муках пани Матильда… Безмолвное неподвижное тело в гробу… Боже! И он должен совершить все это своими руками!?? Должен хладнокровно наблюдать, как микробы проникают в ее пищевод? Отравить ее? Самым обыкновенным образом? Никогда!

Лесь похолодел. Протест взмыл в нем гигантской волной. Он должен отравить администраторшу?… Ну и что с того, что должен? Кто сказал, что должен?! И ничего никому он не должен! Он убивает, потому что так захотел. Если бы не хотел – не убивал бы! И вообще, у него полная свобода выбора, поэтому он сейчас войдет в ее кабинет, поздоровается и осторожно, предательски подсунет ей мороженое… или не подсунет… Вот так-то! Он ничего никому не должен! Не должен, но обязан. Он так решил, он приказал себе. И он выполнит этот приказ! Он будет беспощадным и непреклонным, как гранит! Войдет, поздоровается, подложит…

Лесь энергично оторвался от стены. Открыл дверь. Поглощенная работой пани Матильда подняла голову и рассеянно посмотрела в его сторону. На подобострастное приветствие Леся она ответила кивком головы и вернулась к своим делам. Сжимая мешок в руках, Лесь пересек ее кабинет и вошел в свой отдел.

Первым чувством, которое ему удалось выловить из хаотического нагромождения своих ощущений, было чувство удовлетворения. Это так удивило его, что, не принимая во внимание содержимое мешка, он швырнул его на стол. Как же так – ведь не жизнь, а смерть администраторши должна была принести ему утешение! Откуда же появилось у него теперь это чувство? Ведь очевидно же, что ее все равно придется убить. Сейчас, сию минуту, бесповоротно и навсегда! Он нетерпеливо сел на стул, отодвинул мешок в сторону и внезапно понял, что никогда на самом деле он не сможет решиться на убийство. И его охватило острое ощущение собственной неполноценности. Нет, не сможет он, и все летит к чертям насмарку! Не сможет он накормить ее отравой, добытой и приготовленной с таким трудом. Какой великолепный план пропадает! Столько усилий – и что? А ничего. Не может он стать убийцей! А если может?…

Да, конечно же, это так просто! Разумеется, может! В начале было не совсем удачно, но ведь можно и вернуться. И он войдет, тайно подбросит мешок… Итак, он может – он уже идет! Он вскочил и схватил свое орудие смерти… Пани Матильда разговаривала по телефону. Внезапно она узрела не совсем обычную картину. В ее кабинет протиснулся Лесь, исполнил что-то похожее на пируэт, задержался в центре кабинета, повернулся и вышел на лестницу. Она хотела было вернуть его, потому что Лесь не сделал сегодня записи в книге опозданий, но не могла бросить трубку. А Лесь почти сразу же вернулся, снова задержался в середине, опять исполнил танцевальное па, дополнив его диким вращением глаз и гримасами. Можно было подумать, что Лесь исполняет что-то вроде танца глаз. Затем он крепко сжал мешок и вернулся на свое рабочее место.