Никогда в жизни! - Катажина Грохоля

Я одинокая, брошенная женщина.

Спать я легла в три ночи, примостившись возле испорченного словаря и Бориски, моего обожаемого песика, который всегда меня любил и, разумеется, никогда меня не бросит, моя ненаглядная дворняга. А эти все: и Йоля, и тот, что с ней, – заразятся ветрянкой, а потом растолстеют. И потолок у них тоже закачается над головами, потом рухнет. И будут у них большие золотые зубы. И дырки в зубах. И умственная недостаточность. И старческие бородавки. И не будет у них любимого хорошенького песика, который будет моим, моим, только моим…

* * *

Мать честная! До чего захотелось пить! Не понимаю, кто допил виски.

Не Борис, потому что его жажда не мучила. Я наблюдала за ним тайком.

* * *

Хозяйка моей земли подняла цену до двадцати тысяч.

Экс дал мне деньги в присутствии нотариуса. Я подписала все, что он хотел.

Я была одета превосходно: Рената одолжила мне юбку, чтобы я могла сразить бывшего наповал. Юбка была чудненькая, шикарная. За новые колготки я выложила сорок четыре злотых. Дымчатые. Французские. За новый лак для ногтей – семьдесят пять. Маникюр и макияж обошлись мне в семьдесят злотых. Мой Эксик ничего не сказал, но я заметила, что он все время внимательно меня рассматривал. Хотя не казался сраженным. Пусть жалеет! Спросил, не подвезти ли меня куда-нибудь.

Я вежливо его поблагодарила. Вози свою. Подумаешь – двадцать минут на автобусе. До дома Юлека я тащилась полтора часа, потому что на Лазенковской перевернулась фура.

На улице люди засматривались на меня. Выглядела я сногсшибательно. Совсем не обязательно быть истощенной Йолей, чтобы на тебя обращали внимание мужчины. В автобусе один не сводил с меня глаз! Я еще хоть куда! У меня еще все впереди! Теперь всегда буду такой элегантной дамой!

Борис обрадовался так, как будто не видел меня год. Порвал мои колготы за сорок четыре злотых и вцепился когтями в юбку Ренаты. Черт, дырища с палец! Я влетела в ванную и плеснула лаком на спущенную петлю на колготах. Вроде бы так обычно делают. Это из компьютера. Есть такой сайт с советами, как, используя подручные средства, поступать в различных ситуациях. Лака как не бывало. Потек на пол. Ни колгот тебе, ни лака. Что за бред собран в этом компьютере!

И бот тогда я наконец взглянула в зеркало. Один глаз действительно был в полном порядке. Большой. Выразительный. Тени отлично подчеркивали цвет радужной оболочки. К сожалению, имелся также второй глаз. Казалось, кто-то мне по нему двинул. Зеленые тени снизу, тушь под глазом. Господи, за что же ты так меня? Почему я не одноглазый циклоп?

Ну конечно. Когда я вышла от косметички, мне что-то попало в глаз. И я, видно, проехалась по нему рукой! Невыносимо быть элегантной дамой! Клянусь, больше никогда не буду краситься.

Смыв макияж мылом с кремом, я потеряла способность видеть, так щипало. Но надо работать! Я стала похожа на кролика. Правда, вокруг глаз осталась черная подводка.

Как отвратительно быть кроликом!

Я включила компьютер.

Дорогая редакция!

Я прочитала в вашей газете, что есть водостойкая тушь. Не могли бы вы порекомендовать мне какую-нибудь, я еду отдыхать и хотела бы хорошо выглядеть…

У меня была водостойкая. Попробуй такую же. Лучше не придумаешь для купания в озере. Можно разок покраситься перед отъездом, и хватит на две недели. Главное – не пытаться смывать.

Дорогая Эля!

Благодарю за доверие, с которым ты относишься к нашей газете…

Двадцать тысяч. 20 000. Я – землевладелица. У меня есть своя земля. Есть проект. Есть строители-горцы.

И все это за рекордное время, в течение трех недель. Архитектор, геодезист, районное управление и снова архитектор, план, земельный кадастр и снова геодезист, разрешение, документ о прекращении рассмотрения дела об изъятии из сельскохозяйственного оборота угодьев, расположенных… с заключением, что рассмотрение дела безосновательно, поскольку участок (то есть моя земля!) расположен на почвах с минеральным субстратом, непригодных для возделывания, и нет необходимости в получении разрешения на изъятие угодьев из сельско-хозяйственного оборота и начислении в связи с вышеуказанным денежных сборов.

Вот так-то!

Интересно, что скажут мои родители, когда узнают, что уже закладывается фундамент. Но от меня они не узнают. Переполошатся, хватит того, что я сама в панике.

Я рассказала обо всем только Агнешке, которая, как и я, повидала в жизни немало. Это моя двоюродная сестра, отличается она тем, что не вписывается в статистику и – не чета мне – добивается поставленных в жизни целей. На свадьбе, когда моя свекровь во время десерта намекнула, что пора бы подумать о ребенке, Агнешка сообщила, что возьмет себе в мужья сироту. А когда наша общая знакомая, не успев выйти замуж, развелась, Агнешка сказала, что найдет себе разведенного – человека опытного, у которого дурь вышла из головы.

Гжегож – ее муж – оказался разведенным полусиротой. Милейший человек. Отсидел положенное за то, что во время военного положения печатал Чеслава Ми-лоша. Поэтому теперь, когда адреналин ему уже не будоражит кровь, советует всем расслабляться. У Гжесика тоже случались трудные моменты в жизни.

Первый раз – когда их накрыли со всем трехтысячным тиражом Бора-Комаровского. Диссиденты думали, что полностью законспирированы, а коммунистические власти просто ждали, когда они все напечатают. Тогда один симпатичный кзгэбэшник похлопал Гжесика по плечу и шепнул на ухо:

– Не беспокойтесь, ничего не пропадет, наши знакомые – большие любители таких глупостей.

Вот тогда Гжесика посадили на год. Он говорит, что там было замечательно, потому что больше нигде и никогда потом ему не приходилось знакомиться с таким количеством интересных людей. Сегодня он знаком с половиной из тех, кто в правительстве.

Я живу в стране, в которой с членами правительства знакомятся в тюрьме. Интересно, сохранится ли такое в будущем? Этот же принцип?

Второй раз Гжесик оказался в сложном положении, когда у них родился ребенок. Агнешка была в больнице, а у Гжесика – родовые схватки, пришлось ему с тещей выпить весь коньяк, чтобы прекратились. До сих пор его воротит от коньяка. Разболелся тогда не на шутку. Ребенок родился трезвый, хотя иногда случается, что ведет себя, как пьяный. И теперь моя малолетняя племянница советует отцу, чтобы тот расслабился…

Так вот, я сказала Агнешке и Гжесику, что уже заливают фундамент. Агнешка посмотрела на меня с состраданием. Обескураженный Гжесик забыл мне посоветовать расслабиться. Они, по-видимому, были шокированы.

Одна Уля верила, что у меня все получится.

У детей есть свои достоинства. Но такой ребенок, как моя дочь Тося, – человек весьма опасный. Уже в раннем детстве ей удавалось одной умелой фразой скомпрометировать мои воспитательные методы, а также сообщить бабушке и дедушке о том, что происходит у нас дома.