Новобрачная - Жюльетта Бенцони

– Ты просто невыносима! – взорвалась мать. – Никогда больше не поведу тебя в оперу. И пусть твой дед, которого я, впрочем, поставлю в известность, думает, что хочет.

К несчастью, на голове молодой дамы два пера райской птички ярко-желтого цвета развевались в такт вспышкам ее гнева и так напоминали рога бургунда, что Мелани прыснула, несмотря на то что щека ее горела, и разразилась еще более громким смехом. Ее сразу привели домой и лишили десерта на целую неделю. Но все это ее так развеселило, что игра стоила свеч.

В тот момент, когда великий Карузо пел, патетически держа руку на сердце, о своей любви к прекрасной Марте, внимание Мелани внезапно было привлечено к паре, которая только что вышла на террасу, уставленную цветущими розовыми геранями, и откуда по широкой лестнице можно было выйти в сад. Со своего наблюдательно поста она не сразу различила, что это были мужчина и женщина. Казалось, это были две тени, белая и черная, двигающиеся рядом. Из любопытства она высунулась сильнее из-под ветвей, но, если и стала лучше видеть, это ей ничего не дало, так как она никогда не видела эту молодую рыжую даму, на обнаженных плечах которой лежало тюлевое боа с воланами, усыпанными блестками. Мелани безусловно запомнила бы ее, поскольку та была восхитительна в своем платье принцессы, маленький, воздушный шлейф которого придавал ей вид женщины, ступающей по облакам. И мужчина ей совершенно не был знаком, так как она не могла бы не вспомнить этот высокий и стройный широкоплечий силуэт, на тонком и мускулистом теле которого прекрасно сидел черный фрак. Это был человек с темными, волнистыми волосами, с гордо посаженной головой, но ничего другого, кроме вырисовывающегося профиля, невозможно было различить в его лице.

Мелодичный смех женщины заглушил на какое-то мгновение музыку, в этот момент ее спутник заключил ее в свои объятья и склонился над запрокинутой головкой, чтоб поцеловать, а она делала вид, открывая и закрывая свой веер, что не желает этого.

Веерная преграда была устранена: веер упал на землю, и обе головы соединились на какое-то время, которое показалось бесконечным той, которая на них смотрела.

Так как Мелани находилась почти рядом с ними, она сдерживала дыхание, восхищаясь ими без малейшей тени ревности. Оба были такими красивыми, и, казалось, так любили друг друга. Но тем не менее молодая дама выскользнула из объятий, сказав что-то, что, конечно, Мелани не расслышала. Он же попытался ее удержать, но она вырвалась и побежала к освещенным салонам, и ее мелодичный смех звенел вдали.

Оставшись один, незнакомец прислонился к балюстраде, вытащил блестящий портсигар, взял из него сигарету и зажег ее. Огонек зажженной спички на мгновение осветил красивое смуглое лицо, на котором выделялись тонкие усы. Он стоял, медленно выпуская клубы дыма, затем запрокинул голову и посмотрел на звезды, как бы обращаясь к ним со своими мыслями, а затем спустился в сад. Музыка стихла, и Мелани услышала, как скрипит под его ногами песок, но тут Карузо вновь запел арию из первого акта «Тоски», и эхо его пения наполнило сад. Незнакомец, прогуливавшийся по саду, исчез из поля зрения молодой девушки.

Ей этого не хотелось. Этот незнакомец ее заинтересовал, и ею овладело большое желание снова его увидеть, и как можно ближе. Она хотела продвинуться дальше по ветке, но шаль Розы зацепилась за сук дерева. Мелани хотела отцепить ее, но сделала неловкое движение, и вдруг – о ужас! – ветка обломилась и с шумом рухнула, наша юная особа оказалась посреди лужи в одной ночной сорочке. Шаль свисала с дерева прямо над ее головой, напоминая собой приспущенное знамя анархистов.

Кто-то раздраженно воскликнул рядом с ней:

– Черт побери! Что же это такое?

Слегка ошеломленная своим падением, огорченная и сильно рассерженная этим, Мелани оказалась у ног красивого незнакомца. Попав в столь унизительное положение, она и не думала извиняться, а лишь пробормотала недовольно:

– Вы бы лучше помогли мне встать! Я сильно ушиблась…

– А откуда вы взялись в этом облачении здесь?

– Сверху, – сказала она, показывая пальцем в верх, над своей головой; этот жест его рассмешил:

– С неба? Правда, я всегда себе представлял ангелов, одетых в ночные сорочки. Может, вы мне скажете, что вы сделали со своими крылышками?

– Я упала, конечно, с дерева, а не с неба. Вы прекрасно видите, что сломалась ветка.

– Судя по обломкам, это так. Дело в том, что я хотел бы узнать сейчас, что вы делали там, наверху, в такой час, да еще в таком наряде?!

– Там был мой наблюдательный пункт. Я сюда хожу, чтоб смотреть на прекрасные балы миссис Юг-Алле. Ой, нога! Вы бы лучше подняли меня, вместо того чтобы смеяться.

– Я не выполню свои обязанности. А если я вас подниму, у меня будет мокрый фрак.

Он явно забавлялся, что привело Мелани в ярость.

– Какое несчастье! Что ж, разве он не ваш? Вы что, его взяли напрокат? Ну ладно, в таком случае, пойдите попросите кого-нибудь мне помочь. Я не хочу здесь оставаться всю ночь, а встать я не могу.

– Вам, действительно, больно? – спросил он уже другим тоном.

– А вы как думаете? Что ж я, сидя у ваших ног, получаю особое удовольствие? Конечно, мне больно! Я не могу стать на эту ногу. В противном случае я бы уже попыталась перелезть через эту каменную ограду.

– Ну хорошо, давайте посмотрим, что можно сделать для вас, – сказал он, глубоко вздохнув. Наклонившись, он взял Мелани на руки и поднял ее так высоко, как будто она ничего не весила. – Обхватите меня руками за шею!

– Вы сильный! – сказала с восхищением молодая девушка. – Я бы никогда не подумала! По крайней мере, что вы так сильны.

– Правда? Теперь скажите мне, что я должен с вами сделать? Прежде всего, где вы живете?

– Рядом, на вилле «Морган»! Вы думаете, что я прыгала с ветки на ветку через весь Динар!

Мелани не могла, как бы она этого не хотела, объяснить, почему она себя так агрессивно вела. Может быть, из-за воспоминания о рыжей красавице, которая только что была в этих же объятиях, но в лучшем положении! А незнакомец, держащий ее на руках, все никак не решался двинуться с места и, казалось, даже был в замешательстве:

– Вы живете у мадам Депре-Мартель?

– Это моя мать. Вы ее знаете?

У нее было странное ощущение, что незнакомец немного покраснел, и это ей позволило отметить, что он был еще красивее вблизи, чем издалека.

– Недавно я имел честь быть представленным ей. Раз вы ее дочь, это все меняет!

– Все, что? Если бы я была дочкой садовника, вы бы меня оставили лежать в этой луже?

– Вы меня принимаете за дикаря? Конечно, не оставил бы. Я хочу сказать, что в таком случае мне доставит особое удовольствие отвезти вас домой. Это мне позволит выразить мое почтение вашей матери!

– Тогда положите меня на землю и пойдите за слугой, за тележкой, за чем угодно. Моей матери нет дома! Она танцует в этот вечер у губернатора Джерси!