Многогранник (сборник) - Анатолий Кольцов

– Можно я отвечу ребенку на вопрос?

Теперь ужас поселился в глазах мамаши. Но, окинув меня быстрым взглядом, она неуверенно кивнула, явно намереваясь встрять, если версии наших вселенных не совпадут. И я обратился с вопросом к мальчишке:

– Ты маму любишь?

– Да.

– А мама тебя?

– Тоже.

– Мама у тебя за это деньги требует?

– Нет.

– А ты у мамы за то, что она тебя любит?

– Нет.

– Так вот. Те, кто за любовь берет деньги, и есть проститутки. И я рад, что это слово к вам не относится. Я ответил на твой вопрос?

– Ага!

Мама мальчика выдохнула с облегчением. А кто-то у меня за спиной даже похлопал в ладоши. Я оглянулся. Там стояла пара улыбающихся во все лицо мужчин. Оказалось, мой спич о проститутках слушала вся очередь.

Кажется, моя версия понравилась всем.

Мое детство было деревянным. Сломал ветку, ободрал листья – вот тебе шпага. Срезал высокую орешину у реки, привязал леску с крючком – получилась удочка. А какие рогатки мы делали из раздвоенных суков! Наверное, каждый мальчишка пробовал ходить на ходулях. Получалось не сразу. Но если научился, то уже не забудешь никогда. Все пацаны умели зажигать спички о штаны – надо было только натянуть материю на ляжке. А еще можно было зажечь спичку об оконное стекло. Причем с одного раза. И еще на досках мы выжигали узоры и даже целые картины. А на настоящих деревьях можно было жить. Нужно было только построить штаб из досок, веток и старого брезента.

Мое детство было железным. У нас были конструкторы, которые собирались при помощи гаек, винтиков, металлических скобок и пластинок с дырочками. И все это закручивалось маленькими отверточками и гаечными ключиками.

Более серьезный инструмент появлялся вместе с велосипедом. В наборе были велосипедные ключи! Из свинца делались плинтаки для игры в деньги, а в более взрослом возрасте – кастеты. А из олова в формочках выливали солдатиков или индейцев. И, конечно же, все играли в «ножички», отрезая себе земельные наделы.

Мое детство было бумажным. Я умел делать кораблики из тетрадных листиков и даже двухтрубный корабль. И запускал их в первые весенние ручьи. Все знали, как сделать бумажную бомбочку и наполнить ее водой, перед тем как сбросить на голову прохожему. Хлопушку, которая от резкого взмаха руки издавала громкий хлопок. Я мог сделать шапку с козырьком из обыкновенной газеты и стаканчик из тетрадного листка. А еще была макулатура, которую сдавали бесплатно в школу или за ценные книги в специальные приемные пункты. Были фантики от жвачек и шоколадных конфет, которые нужно было перевернуть, хлопая ладонью по столу. На школьных переменах мы делали самолетики и запускали их из окна. Кто из вас видел в последнее время, как из окна запускают бумажные самолетики? Не делают уже такие самолетики. Нет больше бумажного детства.

Говорят, ворчание – это первый признак старости. Только я не жалуюсь. Я просто наблюдаю. Мои внуки играют пластмассовыми игрушками. Пластмассовыми пирамидками и кубиками. У них пластмассовая детская посуда, пластмассовые отвертки и гаечные ключи. Пластмассовые конструкторы ЛЕГО. Пластмассовые машинки. И все это яркого пластмассового цвета. Без острых углов и граней. Пластмассовое детство.

И я радуюсь, что мое детство не было синтетическим. Если рассказать современным детям про мои игрушки, то они меня не поймут!

Колосс Родосский, пирамида Хеопса, статуя Зевса… Люди постоянно что-то меняют в этом списке. И вроде не поспоришь с Геродотом, Марциалом, Антипатром. Хотя почему бы нет? Детям дали задание вспомнить и перечислить семь чудес света. Чудеса света, названные великими людьми минувших веков. Дети выполнили задание довольно быстро, и лишь одна девочка все еще корпела над работой.

– У тебя какие-то трудности? – спросил учитель.

– Нет. Просто эти чудеса назвал кто-то мне совсем незнакомый. А мне хочется описать то, что я считаю чудом в моем мире. Я ведь имею на это право?

Учитель не ожидал такой реакции от ребенка и согласно кивнул.

Через пару минут девочка шумно выдохнула: «Готово!»

– Тогда прочти, что у тебя получилось.

И девочка прочитала свои записи:

– У меня получились мои семь чудес света. Это: иметь маму и папу, знать и чувствовать, что они меня любят. Есть пирожки, которые выпекла бабушка – самая лучшая бабушка в мире. Гулять иногда с дедушкой, когда у него не болит сердце, и слушать его рассказы. Оказаться у реки в тот момент, когда там тонул щенок, и спасти его. Теперь он живет у нас. Увидеть падение настоящего метеорита из окна машины и не испугаться. Жить в ожидании рождения младшего братика – так обещала мама. Девочка прочитала и замолкла.

А в классе стояла тишина…

И теперь задумайтесь над выбором этой девочки. Из всех чудес света до наших дней дожила лишь пирамида Хеопса. Да и та оказалась в очень печальном состоянии. А чудеса, названные ребенком, хоть и не имеют материальной ценности, составляют часть ее детства. А что может быть ценнее и прекраснее счастливого детства?

Удачи тебе, девочка! И побольше в жизни чудес и открытий!

В помещении КПП воинской части всегда была койка для отдыхающей смены.

Тот, кто отдежурил первую половину ночи, укладывался на нее спать. А проснувшийся должен был бодро заступить на вахту. Таковы правила. И их в первые годы службы, конечно же, соблюдаешь. А потом начинаешь «видеть возможности для маневра». Вот и подумал Гафонов: «Зачем мне спать на чужой койке, если я могу ночью пойти в казарму и переночевать в своей кроватке?» Так он и сделал. Пришел в казарму и стал укладываться. Едва он успел положить голову на подушку и закрыть глаза, как услышал: кто-то ходит между рядами. Оказалось, это прапорщик, дежурный по части, решил пересчитать солдат. Пересчитал он и Гафонова. Как и всех остальных, по головам. При свете дежурной лампочки над тумбочкой дневального. И тут до солдата дошло, что у прапорщика арифметика не сойдется. Ведь Гафонов должен ночевать на КПП. И верно. Начался повторный подсчет. И чтобы не нарушать отчетность, Гафонов решил залезть под кровать. Кто служил в армии, тот знает, что под армейскими койками чище, чем у многих в квартирах. Влажную уборку в казарме делали дважды в день. А иногда и чаще. Так что вопрос гигиены не стоял.

Во второй раз количество благополучно сошлось. Но сомнения у прапорщика остались. Засыпая, Гафонов услышал, как прапорщик опять прошел вдоль ряда. И снова на одного человека оказалось больше. А прапорщик, как видно, большой любитель устного счета, настойчиво продолжал считать солдат.