Война и миф - Михаил Зыгарь

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 ... 70
Перейти на страницу:

Что же такое Аль-Азхар – «исламский Ватикан» и центр мусульманского богословия или рассадник экстремистских идей и угроза России? Именно для того, чтобы выяснить это, я и ездил в Египет.

«Мы здесь гораздо большие патриоты России, чем дома»

Аль-Азхар расположен в историческом центре Каира – в старом городе. Но свои поиски я решил начать с совсем другого района, находящегося на северо-восточной окраине египетской столицы. Здесь, в Мединат-Насре («Городе победы»), особенно в восьмом и десятом кварталах, живет большинство российских студентов Аль-Азхара. Здесь жили и пятеро студентов-дагестанцев, арестованных египетскими спецслужбами по подозрению в терроризме.

Недалеко от одного из частных университетских общежитий меня встретил дагестанец Муртуз. Он лидер местной общины, который отвечает за поведение соплеменников и следит за дисциплиной. Ему около 30 лет – на вид обычный аспирант российского вуза или менеджер крупной корпорации.

Мы поднимаемся в квартиру. Навстречу выходят дагестанцы Ризван и Рамадан, студенты лет 25, и Хасим из Кабардино-Балкарии. Более молодые или вертятся на кухне (к столу подают пирог, чай и фрукты), или сидят по комнатам – учатся.

Поначалу Муртуз не очень разговорчив, но постепенно беседа оживляется. Осторожно спрашиваю, есть ли в университете исламские радикалы.

– Вообще-то, молодежь в Дагестане настроена куда более радикально, чем здесь, – говорит Муртуз. – Ты знаешь, с какими взглядами они сюда приезжают? А потом, когда поучатся и приходят в себя, становятся мудрее и спокойнее. Если ты ничего не знаешь, тебе хочется получать на все вопросы очень простые ответы. Но как только ты копнешь поглубже, чему-то научишься, станешь разбираться в религии, ты уже не сможешь судить так строго и говорить так однозначно. У нас дома, прямо скажем, не самая лучшая атмосфера. Там, в Дагестане, наше обучение воспринимают крайне негативно. Там считают, что если мы поехали учиться религии за границу, значит, мы враги. Вообще, в России сейчас часто думают, что мусульманин за границей – враг России.

– А за что египтяне арестовывали российских студентов? Говорят, среди них был парень из села Карамахи (Амир Гаджиев. – прим. автора). Дагестанские власти считают, что он бывший боевик, приехавший в Египет по поддельным документам, чтобы подстрекать студентов к борьбе против России.

– Боевик? Не знаю, – пожимает плечами Муртуз. – В первый раз ребят взяли в июне 2001 года. Они были нашими соседями, жили на этаж выше. За ними тогда пришли ночью. Просто прошли по подъезду и всех, кто в тот момент ночевал дома, забрали – всего пятерых. Один из них был совсем новичок, всего пару недель как приехал, мы его почти не знали. И вместе с ним еще четверых соседей. Обычные были ребята, нормально учились. Кто-то из них жил здесь с семьями.

– А эти ребята были салафитами? – осторожно интересуюсь я у Муртуза. Салафитами здесь называют поборников «чистого ислама», строго следующих букве мусульманских законов. В России они известны как ваххабиты.

Муртузу это определение не нравится. Он объясняет, что салафитами называли современников пророка Мухаммеда, которые следовали его примеру. Но и слово «ваххабит» ему тоже не по душе.

– Давай будем называть их просто радикалами.

– Так они были радикалами?

– Я бы не сказал – они были простыми студентами. Но, конечно, ходили с бородами, как положено.

– Знаешь, почему дома к нам такое отношение? – вступает в разговор кабардинец Хасим, который уже закончил Аль-Азхар и сейчас работает на египетском радио, вещающем на Россию. – Там были бы рады, чтобы образованные выпускники Аль-Азхара вообще не возвращались, чтобы не подвинули сотрудников тамошних духовных управлений с их мест. Они боятся конкуренции, вот и пытаются демонизировать образ Аль-Азхара. А мы здесь гораздо большие патриоты России, чем были дома. Кто, как не мы, расскажет здесь, что на самом деле происходит у нас. Египтяне же уверены, что в России притесняют мусульман, что в Чечне идет джихад – вот и приходится им разъяснять, как все на самом деле. И на выборы мы, конечно, тоже ходим, за «Единую Россию» и за Путина голосуем, – добавляет он.

«Если кого-то забирают – значит, что-то нашли»

Из Мединат-Насра направляюсь в другое общежитие университета – «Буус» («Городок исламских делегаций»). Здесь живут студенты попроще. Общежитие принадлежит университету, а не спонсирующему студентов благотворительному фонду, зато корпуса находятся почти в центре – недалеко от знаменитой мечети Аль-Азхар и резиденции шейха. Если в других местах студенты сбиваются в группы по национальному признаку, то здесь все вперемешку: на одном этаже соседствуют Гана, Камерун, Казахстан, Албания и студенты из Татарии и Чечни.

Чеченцы принимают меня радушно – приносят из местной студенческой столовой обед (рис с овощами, курица и восточные сладости), мы усаживаемся на полу и начинаем есть.

Магомед не слишком похож на обучающихся здесь студентов – атлетического телосложения парень с длинными волосами и в стильных очках. Он сейчас учится в «средней школе» Аль-Азхара и хочет поскорее ее закончить, чтобы уехать продолжать образование в России. Его семья перебралась в Москву еще во время первой чеченской. Об экстремистах он, конечно, слышал. Вот, например, в марте, говорит Магомед, арестовали одного из известных членов российской диаспоры в Египте – Аббаса Кебедова и двух его племянников.

– Ты разве не слышал про него? – спрашивает Магомед. – Это брат Багауддина. Ну есть же такой известный учебник арабского языка, который написал Багауддин Мохаммед.

Магомед, конечно, понимает, что в России Багауддин Мохаммед (Магомедов) известен не как автор учебника, а как лидер ваххабитов Дагестана, глава «Исламского джамаата Дагестана». С 1999 года он находится в розыске – его обвиняют в терроризме и организации вторжения в Дагестан. А его брат, как заявляли силовые структуры Дагестана, занимался в Египте подстрекательством студентов к участию в вооруженном сопротивлении российским властям. Но продолжать разговор о ваххабитах и экстремистах Магомед не хочет.

– Мне так отец говорил, когда сюда отправлял: «В политику не лезь!» И я не лезу. Учусь себе спокойно, стараюсь здесь как можно скорее закончить и домой вернуться. Вот у меня никаких проблем и нет. И меня спецслужбы местные не трогают. И соседа моего тоже. И мне кажется, ни с того ни с сего тут мало что происходит. Я почти уверен, что египтяне следят за каждым нашим шагом, они знают все, кто из нас чем занимается. А если кого-то забирают – значит, что-то нашли на него, значит, у человека здесь другие интересы. Местные спецслужбы-то, они все видят.

«О возвращении в Москву я думаю с ужасом»

Что спецслужбы видят и чего не видят, судить трудно. Но большинство российских студентов их действительно не слишком интересуют. Вот, например, Гульнара – татарка из Москвы. Ей около 25 лет, у нее тихий приятный голос. Еще несколько лет назад она была обычной студенткой психфака. Теперь на ней традиционный мусульманский наряд – светлая абайя (накидка до пят) и хиджаб (платок, закрывающий волосы, шею и плечи). Гульнара вспоминает, как духовные поиски привели ее в мечеть:

1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 ... 70
Перейти на страницу:

Комментарии

Обратите внимание, что комментарий должен быть не короче 20 символов. Покажите уважение к себе и другим пользователям!

Никто еще не прокомментировал. Хотите быть первым, кто выскажется?