Перерыв на обед - Вероника Карпенко

стояла, подпирая стенку. С мокрых волос и одежды капало на пол, и под ногами образовалась лужица.

— Вещи развесь! — скомандовал он, кивая на деревянные стулья, — Постель промочишь.

Верка осталась стоять, глядя исподлобья. Он хмыкнул, пытаясь зажечь сигарету. Спички намокли в кармане джинсов и, выругавшись, он зашвырнул их в угол.

— Я сказал, сука, вещи сними! — прокричал он, точно ее мокрая одежда выводила его из себя.

— Нет, — всхлипнула Верка, обнимая свои плечи.

Он повернулся к ней:

— Да не стану я тебя насиловать, — с каким-то отвращением в голосе произнес мужчина, — Далась ты мне! Хотел бы, уже…

Глядя, что она не спешит выполнять приказание, он вынес последний аргумент.

— Иначе спать будешь на полу, поняла? — рявкнул он и сплюнул прямо на пол. Видимо, туда, где и предстояло спать Верке.

В комнате воцарилось молчание. Отвернувшись к стене, Вера расстегнула пуговки блузы. Еще всхлипывая и вытирая влажные щеки. Затем молча стащила юбку с мокрых ног. Сзади что-то упало! Всего секунда, и тело ее, подхваченное мужскими руками, уже болталось в воздухе. Словно ребенка, которому грозит наказание, он усадил ее на столешницу, с которой предварительно сгреб на пол весь небогатый скарб. Верка удивленно уставилась на него. Юбка, которую она так и не успела повесить сушиться, теперь выступала в роли ширмы.

Он замер в двух шагах. Грудная клетка тяжело вздымалась. Глаза, словно подернутые пеленой, перескакивали с обнаженных ног на испуганное лицо девушки. На скулах играли желваки, ноздри раздувались, словно у быка на корриде. Казалось, внутри него идет сражение. И от исхода этого поединка зависит слишком многое.

— Кого я нахрен обманываю? — хрипло выдохнул он и вырвал из Веркиных рук кусочек пестрого шелка. — Яйца трещат, так хочу тебя вы*бать!

Словно оглушенная, девушка никак не могла понять, что происходит. Она прикрыла руками грудь, хотя и так была в рубашке. С мокрых волос на бедра падали капельки влаги.

Мужчина сделал шаг и оказался рядом. Он просто стоял, чуть наклонившись, касаясь ее пока что лишь кончиком носа. А между тем Верку уже колотила такая дрожь, срыть и унять которую было не под силу.

— Как ты пахнешь, крышу сносит! — он запустил пятерню в ее волосы и девушка сжалась. Вторая ладонь легла на бедро. И кожа моментально покрылась цыпками. Верка опустила глаза, словно желая убедиться, что ей не кажется. Смуглая мужская рука выделялась на фоне бледной, лишенной загара кожи. Нижние фаланги его пальцев были отмечены буквами. Но у Верки с перепугу так рябило в глазах, что она не смогла их прочесть.

— Не обещаю быть нежным, по крайней мере, в первый раз, — обжег кожу горячий шепот.

Верке почудилось, что все это — часть жуткого обряда. Того, где в жертву кровожадным Богам приносят невинных пленниц. Нет, что таить, невинности Верка лишилась давно! Но в этот конкретный миг своей жизни вновь ощутила себя девственницей. Сопротивляться было бесполезно. Если бы он только захотел, то мог бы взять ее силой, в какой угодно момент. И нелепая попытка Веркиного нападения была тому доказательством. Тем не менее, принять свою долю смиренно она не желала. А потому, что есть сил, сжала бедра и уперла мужчине в грудь свои маленькие кулачки.

— Не сопротивляйся. Иначе больно будет, — предостерег он, разводя в стороны руки девушки.

Верка всхлипнула и прослезилась. Она отвернулась, вцепившись ладонями в стол. Сглотнула и закрыла глаза, всем своим видом выражая гордую, но все же покорность.

Вторая ладонь легла на бедро, она ощутила, как горячи его руки. Затем обе ладони двинулись выше, вдоль бедер, проникли под блузу. Она почувствовала прикосновение к животу. Палец очертил отверстие пупка, где у Верки была маленькая, размером с песчинку, сережка. Она редко открывала живот, так что о ней знали только те мужчины, что видели девушку голой. Вот и ему посчастливилось…

Она сидела с закрытыми глазами, не желая смотреть, как ее тело по-хозяйски ощупывает посторонний мужчина. Между тем, подцепив пальцами край тонкой блузы, он потянул вверх, и ей пришлось поднять руки. Теперь от полной наготы ее отделяли только телесного цвета майка на косточках, едва прикрывающая груди, и тонкие трусики с розовым кружевом.

Вдруг одним резким толчком он опрокинул ее на стол, и Верка, задохнувшись, невольно раздвинула бедра. Мужчина воспользовался этим, подтянув ее к себе так, что отделяемая тонким слоем ткани промежность девушки уперлась ему в пах. Дальше все происходило, словно во сне…

Майка оказалась подмышками, и тугие груди, увенчанные нежно-розовыми сосками теперь выглядывали наружу. Хотелось натянуть ее обратно, чтобы спрятаться от ненасытного взора мужчины, но она не решилась. Влажные волосы рассыпались по столу золотистым пшеничным ковром. Трусики, что недавно служили последней защитной броней, скомканные в руках негодяя, были отброшены в сторону.

Вера лежала, сжав пальцами край стола. Отвернутое лицо пылало румянцем, из приоткрытых губ вырывались не то вздохи, не то жалобные всхлипы.

На тонкой шее девушки билась жилка, и он не мог оторвать глаз от этой невыразимо прекрасной картины. Ему хотелось прекратить, оставить ее, испуганную и потерянную. Но он не мог… Стоило увидеть хрупкую наготу, как его захватило желание обладать ею. Она, эта Дюймовочка с кожей цвета топленого молока, была похожа на фарфоровую статуэтку. Хотелось заключить ее в объятия, спрятать подальше от всего мира, одновременно с этим было желание раздвинуть белоснежные бедра, чтобы узреть, наконец спрятанную между ними сладость.

Сквозь собственные всхлипы Вера слышала звук джинсовой молнии, бряцанье пряжки ремня. Касание сухих и горячих пальцев, от которого все существо ее сжалось в комок, а после… после он снова коснулся ее. На сей раз пальцы были влажными. Он прошелся ими сверху вниз, очертил лунку входа, скользнул внутрь, почувствовав, как судорожно сжались в ответ на его проникновение мышцы девичьей щелки. «Целка что ли», — подумал он, смазывая слюной головку напряженного члена. От одного созерцания лежащей перед ним красоты можно было бы кончить. Но теперь ему было мало!

— Расслабься, Дюймовочка, — прошептал он и приподнял ее поясницу. Когда головка члена скользнула внутрь, ему показалось, что тысячи ненасытных и жарких губ одновременно ласкают его. Стиснув зубы, он зарычал и отвел глаза, стараясь теперь не смотреть… на эти нежные холмики, почти прозрачную кожу, ее хрупкие запястья. Он двигался медленно, вставляя по дюйму, по сантиметру, затем вынимал также неспешно. В уме он прикидывал, сколько бабла сможет выручить с награбленных цацок, думал о чем угодно, лишь бы только отвлечься…

В ответ на его предложение расслабиться, Верка еще сильнее сжала мышцы. Благо, упражнение