Так сказал тренер - Наталья Ильинична Дубова

не начались, а мамы и папы фигуристов уже расположились вокруг льда, по-хозяйски заняли места. Я была удивлена, что такой закрытый тренер, как Этери, проводит тренировку в открытом формате. Спросила, не мешает ли это? И получила ответ: «Нет, не мешает».

Согласна, что без контакта с родителями растить чемпионов сложно, но такое чрезмерное погружение в работу тренера и спортсмена, на мой взгляд, может стать и помехой, тем более если речь идёт о танцевальном дуэте.

Прежде всего тренер и ученики, в моём понимании, — это профессиональный союз. Союз, построенный на доверии и послушании, где диалог укрепляет веру в наставника.

Тренер всегда принимает решение по обстоятельствам. Иногда его стиль работы может показаться приказным и резким. Представьте: тренер настаивает, чтобы спортсмен преодолел сковавшую его усталость. Ученик старается и из последних сил выполняет необходимое задание. Естественно, смотреть на это родителю тяжело. Ну, а если тренер обнимет спортсмена и с улыбкой скажет какие-то добрые слова, тут у мам может проскользнуть и ревность. Очень важно найти правильную форму общения с родителями, объяснить, как тяжело работает на льду и в зале их ребёнок, возможно, дать совет, как отдохнуть и провести время дома. Тренер всегда должен слышать ученика, даже если изучение нового материала, прокаты программ на выносливость требуют жёсткости в голосе и настойчивых команд — «ещё раз».

Контакт с родителями танцоров — дело непростое. Особенно если учесть, что речь идёт о паре — о двух разных семьях. Дома у девочки обсуждают одни проблемы, у мальчика — другие. И не всегда их родители находят между собой общий язык. Обсуждения могут дойти и до скандала. Случаются и такие крайности: родители сами оценивают исполнение твизлов своими детьми и выносят вердикт: тренер уделил больше внимания работе с другой парой, и теперь у тех всё получается лучше.

Может быть и такая реакция взрослых: мол, наши дети приходят домой с тренировок измочаленные, а результатов всё нет и нет. Да и вообще тренер делает ставку не на нашу пару. Как тут быть? Что ж, часто в нашем деле подобное ведёт к переходу в другую группу, к другому тренеру.

* * *

Когда разрыв происходит по обоюдному согласию учеников и тренера, воспитавшего и создавшего пару, тут трудно что-либо возразить. Возмущает другое, когда затевают игру тренеры, я их называю просто и ясно — жулики. Они психологически воздействуют на родителей и спортсменов. Методика таких «захватов» давно известна. К сожалению, перспективная, хорошо обученная пара или фигурист могут легко попасть под влияние того, кто привык собирать урожай чужих медалей.

Часто ли это случается? Часто. И каждый раз такие тренеры действуют всё изощрённее. Теперь всё больше в ходу обещания потенциальным перебежчикам материальных благ. Родители разные, не будем скрывать, есть падкие на деньги, заработанные их детьми. Такие готовы пожертвовать всем, включая элементарную порядочность. И тут уже на голову «родного» тренера могут вылить всю грязь, обвинить во всех грехах. Звучат аргументы: специально сдерживала талантливого ребёнка, не решала вопросы с судьями, не имеет «правильного контакта» с руководством. Всё это мне хорошо знакомо.

Обычно такие тренеры-жулики не умеют планировать работу на длинный период, не знают, как осуществлять поэтапный график занятий, чтобы не сломать спортсмена чрезмерными нагрузками.

Получив готового талантливого фигуриста или пару, они начинают всё «обновлять», но это только на словах. Ну да, новая музыка, новая программа, новые костюмы. На коротком отрезке времени это срабатывает, и мы видим результат техники, наработанной с предыдущим наставником, видим плоды прежней подготовки. Этого хватает на сезон. Затем наступает расплата, и спортсмены, как правило, заканчивают свой «полёт к звёздам». Для жулика это не потеря, на очереди другой объект для переманивания.

Если спортсмены, состоявшиеся чемпионы, названы жуликоватым тренером «мои», то тогда вопрос: «Кто же их воспитал и подвёл к олимпийской вершине?»

* * *

Защитой от посягательств со стороны может послужить взаимодействие тренера и семьи. Если фигуристы вне работы на льду всегда в поле зрения родителей, если родители сумели создать в доме атмосферу понимания и заботы, если они доверяют тренеру и составляют с ним и своими детьми единую команду, никто не сможет внести раздор и зародить желание уйти. Уйти к тому, кто посулил материальные блага и скорейший успех. Предают те, кто не смог устоять.

Глава 3. Две системы, два подхода

Я тренер, выросший ещё в советской системе. В те далёкие времена мы и представить не могли, что ученики на катке Добровольного спортивного общества «Спартак», где прошла огромная часть моей жизни, будут расплачиваться за каждый урок из своего или родительского кармана. Мы ведь получали зарплату.

Как сейчас помню бухгалтерию дворца спорта «Сокольники», расспросы девушек о наших соревнованиях и заграничных вояжах и, конечно, как и положено, горячий чай в больших «бухгалтерских» чашках, побывавших на своём веку в руках многих известных тренеров и спортсменов. Отогревшись после работы на искусственном, но холодном льду и смущаясь, я раздавала милым женщинам маленькие сувениры «из-за бугра» — так раньше называлась у нас заграница. Ездили и летали мы в другие страны на скудном пайке — 5 долларов в сутки с питанием и 12 долларов, если организаторы турнира не предоставляли обеды и ужины.

Кроме соревнований, «за бугром» мы могли увидеть тренировки в клубах и школах фигурного катания. Никто из нас не мог предположить, что там всё по-другому. Представьте: «час на льду» — тренировочное время. В рамках этого «часа» фигуристы берут урок у тренера. Урок чётко зафиксирован — 25,30 или 50 минут, а у иных и 20, всё в зависимости от графика заливки льда. Остальное время спортсмены тренируются самостоятельно или берут урок у другого специалиста. Оплачиваются уроки согласно назначенной тренером ставке. Уж точно время — деньги.

У меня же в те годы на льду была вся группа, одновременно тренировалось пять-шесть дуэтов, плюс танцоры-одиночки, которые только готовились «встать в пару». Правда, я всегда работала с помощниками-ассистентами. Был и видеооператор с огромной тяжёлой камерой в руках, которая тогда тоже была для многих в новинку. Все, как и я, получали зарплату.

В зависимости от намеченного плана работала я с каждой парой, но время, отведённое ей, было всегда определено мною. Чемпионы получали внимания, естественно, больше, а «новички» по моему заданию работали с помощниками или самостоятельно. Время никто не терял. Я стремилась уделить внимание всем, но график работы менялся: то больше со взрослыми, то максимально с юниорами, если у них вскорости предстоял чемпионат мира.

Тренировки всегда были