Замужество и как с ним бороться - Оливия Лихтенштейн

— Ты уже сделал уроки, милый? — поинтересовалась я.

— Фммф, фмрф, — ответил сын.

— Что-что?

— Да-да, конечно, — чуть ли не по буквам выговорил он.

Оставшиеся конфеты я выбросила — каждый откушенный кусочек вызывал прилив ненависти к себе, и это стало невыносимо. Кроме того, перед тем как решиться на адюльтер, может, стоит хотя бы попытаться сесть на диету и заняться спортом? А что, если пофлиртовать с Грегом и совратить его? Это было бы правильно. Во всяком случае, именно так я всегда говорю своим пациенткам. Откройте супруга для себя снова, верните в свой брак романтику, назначайте мужьям свидания, найдите время, чтобы поговорить и порадоваться друг другу. Да и кто сказал, что отношения с другим мужчиной будут хоть чем-то отличаться от нынешних? После медового месяца длиной в первые два года все, скорее всего, вернется на круги своя. И имеет ли смысл врать, обманывать, рисковать общим счастьем ради двух лет хорошего секса? (Хотя в моем случае мне даже хороший секс не нужен — обрадовалась бы и средненькому.)

В гостиной работал телевизор, и через дверной проем я видела Грега. Он развалился на диване и разинув рот пялился в экран, внимая прогнозу погоды с вожделением голодного ребенка, тянущегося к материнской груди. Я разделась догола и, извернувшись, вынырнула прямо перед его лицом: заметит или нет. Он замахал руками, потом начал тыкать пальцем в телевизор.

— Это очень мило с твоей стороны, дорогая, но ты же понимаешь, передают погоду.

Конечно, это его любимая передача, но все же. Тут задребезжал телефон. Звонила одна из постоянных пациенток Грега, миссис Мигэн, она же «Это-Снова-Я», как мы прозвали ее за бесконечные звонки. Одному богу известно, как ей удалось раздобыть наш домашний телефон. Наверное, работает на «Бритиш телеком» или полицию, а может, вообще профессиональная воровка. Обычно я ее отшиваю (Грег и в лучшие свои дни ненавидит больных, а уж ипохондрики для него — страшнейший из кошмаров), но на этот раз я, будучи отвергнутой, сладко прощебетала:

— Конечно, миссис Мигэн, уже передаю трубку. — И в одних туфлях на высоких каблуках выпорхнула из комнаты, чуть не сбив по пути Лео, поднимающегося по лестнице. Он взглянул на меня, передернулся и очень раздельно сказал:

— Фу, голая мама! Знаешь, мам, это крайне вредно для моего психосексуального развития.

Остаток вечера я провела, неохотно вышивая какого-то слона, который зачем-то понадобился Китти для школы, пока она рассказывала мне о Генрихе Шестом и его восьми женах или Генрихе Восьмом и его шести женах — да-да, какая разница. И это моя жизнь? Что со мной случилось? Как я сюда попала?

Рецепт счастливого брака дедушки Нимэна

225 граммов любви;

225 граммов чувства юмора;

225 граммов сексуальной привлекательности;

450 граммов восхищения и уважения;

450 граммов интеллектуального равенства;

1 маленькая щепотка родственников (по желанию можно добавить и больше);

1 достойный бюджет; хорошая порция совместных усилий;

4 чайные ложки готовности признать собственную вину;

225 граммов быстрых и легких примирений;

225 граммов уверенности и бодрости духа;

1 большое совпадение (или несколько маленьких) в интересах или хобби;

225 граммов наслаждения друг другом;

2 раздельные ванные комнаты (если позволяет бюджет).

Смешать ингредиенты. Убрать любые проявления ревности, ложные обвинения, грубость. Исключить соперничество, вспышки гнева и упреки. Помешивая, постоянно добавлять здоровый и качественный супружеский секс. Влить в хорошую порцию любви и выпекать многие годы в постоянном тепле привязанности, уважения и страсти.

Той ночью мне снова приснился мой обычный кошмар про контактные линзы. Сюжет в нем постоянно меняется: на этот раз я тщилась вставить себе огромную линзу, которая мне явно не годилась, но я все равно не оставляла попыток. Я растерялась: как же так, я же их каждый день ношу, почему же теперь они мне не подходят? Кроме того, у линзы по бокам были маленькие крылышки, как на прокладках, которые нужно приклеивать к трусикам. Крылышки линзы нужно было присобачить прямо к белку глаза, но, как я ни старалась, ничего у меня не выходило. Как же я обрадовалась, когда проснулась. Я взглянула на Грега, который храпел гораздо громче, чем сам мог себе представить. И что все это значило? Я всегда обдумываю свои сны, это во мне Юнг говорит. Сны заставляют нас задумываться о жизни, с их помощью с нами говорит подсознание. Мое подсознание явно кричало, что я чем-то обеспокоена. Может, оно хочет сказать, что Грег мне больше не подходит? Подходил все эти семнадцать лет, день за днем, и вдруг перестал? Несколько часов назад, когда мы уже лежали в постели, я начала поглаживать ступней ногу Грега — своеобразная супружеская морзянка, код, говорящий о том, что я хочу секса. Я знала, что он не спит. Но Грег тут же глубоко задышал и сделал вид, будто видит седьмой сон, всхрапнул и повернулся ко мне спиной, оставив между нашими телами одинокий белый океан простыней. Отсутствие реакции с его стороны не только мне не помогло, но и заставило почувствовать себя нелюбимой и некрасивой.

Было четыре утра. Всегда, когда я нервно вскакиваю в спящем доме, на часах именно эта цифра. Я вылезла из постели и пошла к Китти, Там я устроилась в ситцевом кресле для кормления, которое Китти не разрешает убирать из ее комнаты. Мне нравится смотреть, как она спит. В такие минуты она снова становится маленькой: лицо расслаблено, рука небрежно устроилась на груди, длинные темные ресницы слегка подрагивают на щеках, рот чуть-чуть приоткрыт. У нее необычайно красивые губы — пухлые, алого цвета, будто сочный спелый плод. Они словно предвещают, что совсем скоро она станет чувственной юной женщиной. Я хотела ее поцеловать, но удержалась и вместо этого нежно прижалась рукой к ее груди, чтобы почувствовать, как она поднимается и опускается. Когда они с Лео были младенцами, я частенько подносила палец к их носам, чтобы проверить, дышат ли они. Иногда мне не удавалось поймать мягкое детское дыхание, и, перепугавшись, я тыкала в них пальцем, и они просыпались. Я все еще помню, как сидела в этом же самом кресле посреди ночи и кормила грудью сначала Лео, а потом, через пару лет, Китти. Мне казалось, я одна на всем белом свете сейчас не сплю, и старалась не шуметь и удерживать детей от слез, чтобы не разбудить Грега. Невыспавшийся, он целый день пребывал в дурном расположении духа.

Вдруг Китти дернулась и загадочно прошептала:

— Четыре каштана и хвост барсука.

Все в этом доме, кроме меня, говорят во сне. Особенно отличается Грег, который своими громкими библейскими проповедями будит меня посередь ночи. Может, ему снится, что он Иисус? Больше всего на свете он боится, что на него снизойдет озарение. Он даже заставил меня поклясться, что я пристрелю его, если он вдруг «переродится» и обратится к религии.