Девять месяцев по контракту - Ольга Джокер

Я выхожу из подъезда взвинченная. Нахождение с мамой под одной крышей становится просто невыносимым. Возможно, стоит подумать о том, чтобы снять квартиру, но лишние траты сейчас ни к чему… Я долго копила на однушку, а суррогатное материнство станет мощнейшим толчком для приближения к цели.

Автомобиль Тимура уже стоит у подъезда. Увидев меня, он выходит из салона на улицу, кивает мне в знак приветствия и открывает дверцу. Меня немного потряхивает, когда Багримов находится близко, а в ноздри вбивается запах древесного парфюма. Прикосновение его теплой ладони жалит мне руку. Наверное, я предпочла бы, чтобы он вёл себя как хам и не показывал мне свои джентельменские манеры. Уж я-то знаю, на что он способен.

Резко одёргиваю руку, оказавшись в салоне. Достаю из сумочки телефон, открываю вкладку Инстаграм и быстро листаю фото друзей, совершенно не концентрируясь на том, что происходит в реальной жизни. Главная моя цель — отвлечься и не привлекать к себе внимание.

— Яна, — слышу требовательный голос Тимура и резко вздрагиваю.

Он впервые обращается ко мне по имени.

Телефон едва не падает на пол от неожиданности, потому что я по наивности и глупости думала, что мы не станем друг с другом разговаривать. У нас контракт, мы взаимосвязаны, но, к счастью, это на недолго. Мне нужно всего лишь благополучно родить малыша и передать его Багримову. На этом наше общение навсегда закончится.

— Проблемы с УЗИ не в первый раз?

Он поворачивает голову назад и смотрит прямо на меня, остановившись на светофоре. Язык будто прилипает к нёбу, а в горле становится так сухо, будто в пустыне. Он впервые смотрит на меня долго, чуточку дольше задерживается на губах, опускается ниже, к шее и вновь перемещает свой взгляд глаза в глаза. Наверное, мне никогда так сильно не хотелось провалиться сквозь землю.

— Нет, не первый раз, — отвечаю после небольшой задержки. — Подобное было на двадцать второй неделе, но доктор сказала, что не критично.

Багримов отворачивается и резко трогает с места, когда загорается зелёный, отчего я вжимаюсь в сиденье и рвано дышу. Кажется, он злится. И мне приходится на него смотреть, потому что я не понимаю, закончился наш разговор или нет.

Я испытываю к Тимуру странные чувства, даже если отбросить в сторону то, что произошло между нами семь лет назад. Багримов — отец того крохи, которого я ношу, так почему же он не поинтересовался результатами раньше? Где Лена, и почему она прекратила свою бурную деятельность, перестав мне звонить? Быть может, он вышвырнул её из своей жизни так же резко, как и меня в своё время?

Жалеть Багримова, как ни крути, не получается, да и не за чем. В этот момент мне жаль ещё не рождённого малыша, поэтому, несмотря на все указания психологов, я опускаю ладонь на живот и посылаю ему своё тепло.

Мне не позволено его любить, но я никому и никогда об этом не расскажу.

* * *

— Размер желудка по-прежнему увеличен, — произносит Варвара Степановна. — Сейчас Багримова позову и покажу, что именно меня смущает.

— Может, не надо? — попискиваю на кушетке.

Мне не слишком хочется, чтобы Тимур видел меня в таком виде — с гелем на обнаженном животе, но он заказчик и имеет полное право на то, чтобы знать о собственном ребёнке всё. Я лишь сосуд, который необходим ему для вынашивания.

— Ещё чего! — возмущается доктор. — Лежи смирно, Яна, не то откажется от ребёнка. Куда девать потом будешь?

— Что Вы такое говорите, Варвара Степановна! — пугаюсь.

— Думаешь не бывает такого? — ухмыляется доктор. — Я всякого повидала за время работы здесь. Биологические родители разными бывают — кто-то идёт на этот шаг, потому что безуспешно пытается зачать ребёнка десяток лет подряд, а кто-то, потому что не хочет портить фигуру и верит в мифы о том, что после родов женские половые органы растягиваются до невероятных размеров.

Я тихонько смеюсь и не могу поверить в то, что такое на самом деле бывает. Лена, во всяком случае, показалась мне не такой. И нет, я защищаю её не потому, что обижена на Тимура или из женской солидарности. Она правда выглядела милой и заботливой будущей мамой.

— Смешно тебе, Ян? — качает головой доктор. — Всё, я зову заказчика.

Варвара Степановна выходит из кабинета, оставляя меня одну. Я перевожу взгляд на монитор аппарата УЗИ и вижу там застывшее чёрно-белое изображение малыша. Я перелопатила много статей о том, что бывает при увеличенном размере желудка у плода. Самый неприятный, но не смертельный исход — это операция, которая может понадобиться сразу же после рождения.

Когда Тимур заходит в кабинет ультразвукового исследования, мне второй раз за час хочется провалиться сквозь землю. К счастью, он ведет себя вполне деликатно и опускает взгляд не на меня, а на монитор.

— Я ставлю диагноз гастромегалия плода, — произносит доктор. — Нужен будет чёткий контроль, Тимур Каримович.

Я вижу, как Багримов плотно сжимает челюсти и впивается взглядом в экран, будто может понять там больше, чем кандидат медицинских наук. Мне сложно представить его отдающим ласку. Кажется, что он умеет только брать и пользоваться, отчего малыша внутри меня становится до боли жалко. Что, если ребёнку и правда потребуется операция? Как же он будет… без материнской любви? Чтобы окончательно не разреветься, я предпочитаю не думать об этом сейчас, полагаясь на ошибку УЗИ.

— Суррогатной матери вашего ребёнка нужно будет приехать в среду, — произносит Варвара Степановна. — Плановая сдача анализов и осмотр.

Нервно закусываю губу, потому что сдача крови — худшее, что может быть со мной.

— Яна, Вы будете свободны в среду в восемь утра? — поворачивается ко мне доктор, протягивая салфетку.

— Будет, — отвечает вместо меня Тимур.

Мои брови изумленно ползут вверх, а в венах тут же закипает адреналин.

— Нет, не буду, — произношу, не подумав.

Спонтанный порыв, который вырывается из меня ради протеста напыщенному индюку, который считает, что всё за деньги покупается. Даже моё личное время.

— Так на какое время мне сделать запись? — испуганно спрашивает доктор.

— Я могу приехать в десять.

— В десять у меня важная конференция, — произносит Тимур, испепеляя меня своими чёрными глазами.

Невозмутимо сажусь на кушетке и одергиваю блузу вниз, чувствуя, как пылают мои щёки. Не знаю, что в меня вселилось, но сейчас уступать ему я не намерена.

— Я могу приехать на приём одна к тому времени, которое мне подходит, — пожимаю плечами. — Если вы так сильно заняты, Тимур Каримович.

Заткнись, Яна. Господи, заткнись. Квартира… Квартира… Вдали от мамы. Нужно только потерпеть и слушать Багримова. Не жить же тебе с ним, в конце концов.

— Ладно, — отвечает Тимур ледяным тоном. — Сделайте запись к десяти, Варвара Степановна. Мы будем. Оба.