Солдаты Александра. Дорога сражений - Стивен Прессфилд

— Эй, ребята, дуйте сюда, — велит Флаг. — Хочу вас кое-чему научить.

Мы, ясное дело, бросаем хворост и припускаем к нему, как мальчишки. Флаг подзывает идущего мимо ликийца, командует ему «кругом» и, всунув мне в руку древко своей полупики (укороченный вариант сариссы, широко применяемой тогда в Азии), приказывает:

— Убей его.

Я краснею, как слива. Неужели он это серьезно?

— Как прикончить человека, который бежит от тебя?

Я не знаю.

Флаг разворачивает ликийца.

— А что надо делать, если он повернется и кинется на тебя? Я не знаю.

— Займи его место.

— Что?

Неожиданно я оказываюсь на месте ликийца.

— Беги, — командует Флаг.

Но далеко я не убегаю — шагу не успеваю сделать, как прикладываюсь рожей к земле, получив древком короткой пики тычок, выбивший из меня весь воздух. Я даже не понимаю, куда Флаг меня ткнул. Зато следующий тычок, это я уже понимаю, приходится по черепушке. Я лежу как труп: ни вздохнуть, ни пошевелиться.

— Вот так, — доносятся до меня слова наставника, обращенные к моему другу, — следует бить, чтобы острие не застряло меж ребер.

Оно и не застревает, но новый удар заставляет меня взвыть от боли.

Флаг рывком поднимает меня на ноги. Лицо у Луки совсем белое.

— Лучше всего разить врага вот сюда — засадил и сразу выдернул, чтобы острие не зажало. Дошло?

Потом он обращается ко мне:

— Когда бьешь человека, сколько силы ты в это вкладываешь?

Прежде чем я успеваю ответить, Флаг древком полупики тычет в грудь Луку. Я никогда и не слыхивал о таком приеме. Мой товарищ падает словно подкошенный.

— Вот как надо обходиться с афганцами, — заявляет Флаг. — И не зевай, иначе так обойдутся с тобой.

Основой македонской пехотной фаланги является ряд из шестнадцати человек, стоящих в затылок один другому. Два таких ряда составляют колонну или линию, которая подчиняется линейному командиру. Две линии составляют эномотию, возглавляемую помимо кого-то из старших чинов еще и младшим флаг-командиром, адвеэномотии — пентекостис, насчитывающий сто двадцать восемь бойцов. Два пентекостиса образуют локх, или квадрат, — в нем двести пятьдесят шесть солдат. Их командира именуют локхагом. Шесть квадратов составляют мору, внушительную боевую силу численностью приблизительно в полторы тысячи воинов. Ядро армии Александра — это шесть таких мор. Они-то при общем построении и формируют фалангу с фронтом в тысячу двести локтей и глубиной, как вы уже поняли, в шестнадцать шеренг.

Флаг-командир называется так потому, что вверенному ему подразделению присваивается особый вымпел, который закрепляется на конце командирской сариссы. Место этого малого в первой шеренге, он заводила, или передок, по-солдатски, а ниже его в эномотии стоят подпиралы (задки) — замыкающие командиры. Из чего следует, что при боевом построении их место в последней шеренге, в тылу. Однако роль подпирал в бою, может быть, даже важнее, чем роль заводил, ибо, находясь сзади всех, они побуждают строй идти вперед и пресекают попытки к задержкам или отступлению. Самыми младшими в низовой воинской иерархии считаются дополнительные, девятые командиры, хотя по рангу их чаще всего причисляют к линейным. Почему девятые? Потому что, когда по сигналу «расширить фронт» каждый ряд из шестнадцати человек делится на две половинные так называемые щепы, или восьмерки, эти парни берут на себя командование задними неполными отделениями, и те, маршируя вдоль тыла передних шеренг, пристраиваются к ним с флангов. Такой нехитрый в общем маневр позволяет растянуть фронт весьма широко, разумеется, за счет соответствующего уменьшения глубины строя. Но смотрится это потрясающе, особенно если разворачивается вся фаланга. Число бойцов в передней шеренге удваивается на глазах, как удваивается и ее протяженность, доходя в считаные минуты до двух с половиной тысяч локтей.

Во всяком случае, таково классическое македонское построение, которое с неизменным успехом используется в домашней армии и которое в первые три года Персидской войны принесло Александру три великие победы при Гранике, Иссе и Гавгамелах. Это все были грандиозные, но, главное, правильные сражения.

Однако, как тут поговаривают, в Афганистане такой порядок никуда не годится. Перво-наперво, там сплошь горы, каменистые пустоши, плато да ущелья, где фалангу не выстроишь, а если и выстроишь, то она не пройдет, а хоть и пройдет, то драться ей уже будет не с кем — противник ее ждать не станет. На кой ему надо, чтобы его смяли и раздавили? Сражаться, как принято, строй против строя дикари не хотят.

Дома, прежде чем приняться обучать новонабранную пехоту навыкам обращения с длиннющей, в одиннадцать локтей, сариссой, молодых бойцов поначалу муштруют, прививая им умение держать строй. Гоняют увальней до тех пор, пока они, глядя в затылок друг другу, не зашагают как один человек. Это называется наступлением по оси. Истинная добродетель солдата — всегда быть на оси, то есть знать и удерживать свое место в фаланге, не сбиваться с ноги и точно выполнять все приказы. Настоящий солдат всегда на оси, что бы он ни делал.

Но чем дальше к востоку, тем меньшее все это имеет значение. Ни о какой оси здесь, где даже сариссу вдвое укоротили, а полной фаланге никуда не протиснуться, уже не идет и речи. В ходу лишь два принципа: «жертвуй малым для большего» и «маки своих не бросают».

— Все общепринятое и правильное осталось на Западе, — наставляет нас наш командир-лирик Стефан. — Боевые действия в Восточной Азии бывают трех типов. На равнине это конные рейды и стычки. В горах — вылазки легкой пехоты. Вот разве что против крепостей применяется правильная осада.

Но, как впоследствии выясняется, наши враги обитают по большей части не в крепостях, а в деревнях. А о том, как берутся такие селения, наши наставники нам пока что не говорят.

Вообще-то нашему пополнению полагалось выступить из Триполи через три дня после высадки, но на деле нам пришлось проторчать там двадцать два дня в ожидании прибытия коней и оружия. И радости в этой задержке было мало, поскольку обещанного жалованья мы так и не увидели, деньги у многих подошли к концу, и каждый выкручивался, как мог.

Доводилось и приворовывать, как это принято у спартанцев. Не нам одним — тут все воровали. Поскольку конвой не пускал новобранцев в город, то и красть, и попрошайничать, и рыться в отбросах, и менять барахло, и брать на горло приходилось на месте — прямо в палаточных городках и на подступах к ним. Как ни странно, но мы приспособились. Мне, например, удалось обновить одежонку и даже разжиться парой сапог взамен утопленных в море. Кроме того, нам с Лукой посчастливилось повстречать пару возвращающихся домой верховых, а они оказались кавалеристами из того же отряда «друзей», где служат и мои братья, и я узнаю самые свежие новости. Илия был ранен, но сейчас поправляется, хотя все еще валяется под приглядом лекарей во Фраде на юге Афганистана. Филипп (Илия старше меня на девять лет, Филипп на четырнадцать) получил повышение и уже в новом чине отправлен к дальним афганским границам с дипломатической миссией — договариваться с тамошними вождями о пропуске армии Александра через Гиндукуш в Пенджаб.