13-й карась - Валерий Квилория

– Шкет твой где? – поинтересовался сдержанно Федорович.

Шуркин отец оглянулся на летнюю кухню, у входа которой с вечера стояли две удочки.

– На рыбалку подался. А что случилось?

– Вишню у меня обобрали, но как-то непонятно, будто нечистая сила прошлась.

– Ладно, пойдём, проверим, – решил хозяин, и они отправились на поиски.

Искать пришлось недолго. В летней кухне Евтуху Васильевичу бросилась в глаза необычно ровная поверхность кровати. Отбросив одеяло, он тут же обнаружил пропажу. В провисшее брюхо панцирной сетки абсолютно естественно вписался эмалированный таз, наполненный до краёв спелой вишней.

– Во, – опешил дядька Микита. – Моя – унесённая ветром.

Многим ранее Шурка вместе с Лерой сидели на берегу пруда под огромным дубом и готовы были лопнуть от злости. Прикормленное ими место оказалось занято Речкой.

Долговязый вратарь «Румынии» считался большим рыбацким авторитетом и поэтому даже глазом не повёл при появлении мальчишек. Теперь он попирал босыми ногами Блин-камень и таскал плотных карасей. Рядом с ним из глинистого берега торчал металлический штырь, от которого в воду уходил тонкий нейлоновый шнур.

– Смотри, какая у него закидушка, – заметил Лера, – на карпа поставил.

Рыбалка у друзей не ладилась. Их поплавки безнадёжно застыли под сенью развесистого дуба. Какой уж тут клёв. Речка, между тем, вновь вытащил карася и в который раз злорадно покосился на конкурентов.

– Чтоб ты провалился! – буркнул в сердцах Шурка, сплюнув в пруд.

Следом с долговязым авторитетом стало происходить что-то странное. Он отложил удочку, нагнулся над водой и вдруг исчез. Конкуренты, которые следили за ним во все глаза, даже вскочили от неожиданности. Речки не было, лишь круги расходились у берега.

– Его, наверное, крокодил утащил! – закричал Лера.

– Какой крокодил? – испугался Шурка. – Они у нас не водятся.

– А может, он из зоопарка сбежал? – предположил Лера. – Сейчас же тепло.

В тот же миг над поверхностью пруда показалась голова Речки.

– Ну, блин, камешек! – были его первые слова.

На самом деле ничего сверхъестественного не произошло. Широченный базальт, с которого он удил карасей, наполовину лежал в воде. И вот там Речка заметил огромной величины рака. Тот притаился среди облепивших камень водорослей и нежился в лучах восходящего солнца. Авторитет перестал бы себя уважать, если бы не попытался поймать столь великолепный экземпляр, который достоин был занять самое почётное место среди его трофеев. Усатого великана наверняка ждала печальная участь. Речка славился тем, что мог вытащить голыми руками даже линя. Но, подбираясь к раку, охотник допустил оплошность, а именно – ступил на склизкие водоросли. Из-за этого он тотчас, подобно кораблю на смазанных салом стапелях, стремительно пронёсся по всей длине плиты и ушёл в глубину. Вынырнув, Речка безо всякого успеха попытался выбраться на камень. Пока он бултыхался и проклинал скользкий базальт, очередной карась ухватил наживку и потянул её на середину пруда, а вместе с ней и брошенную без присмотра удочку. Речка в ту минуту, наконец, выбрался на берег. Но, увидев, что бамбуковая трёхлинейка стремительно от него уплывает, бросился обратно в пруд. Когда он настиг удочку, Шурка с Лерой не выдержали и хором закричали:

– Подсекай! Подсекай!

Речка потянул, что было силы, но, увы, на крючке не было ни хитрого карася, ни наживки. На этом странный ход событий не закончился. едва нечаянный купальщик двинулся обратно, нейлоновый шнур закидушки пополз в воду и натянулся, как струна.

– Смотри! Смотри! – вновь хором закричали мальчишки.

Но авторитет был само спокойствие.

– Взялся, – заявил он самоуверенно. – Теперь не сорвётся.

Словно в подтверждение его слов, шнур дёрнулся и ослаб. Но потом произошло невероятное. Нечто под водой потянуло с такой силой, что металлический прут, к которому была привязана закидушка, вырвало из земли вместе с увесистым куском глины. Просвистев в воздухе, прут булькнул точнёхонько посреди пруда и был таков. Нейлоновый шнур, разрезав тёмный изумруд воды, ещё белел несколько мгновений и тоже скрылся в пучине. Сколько Речка потом не нырял, так их и не нашёл. Мало того, в придачу оборвал леску на удочке.

– Пропала рыбалка, – объявил Шурка, наблюдая, как окончательно опозоренный конкурент собрал немногие оставшиеся снасти и отправился восвояси.

Но ошибся. едва Речка ушёл, у друзей стало раз за разом поклёвывать. Казалось, будто рыба, напуганная шумом на противоположном берегу, бросилась всем скопом под сень дуба.

– Смотри, смотри, – шептал азартно Лера, снимая со своего крючка толстого жёлтого карася. – У тебя клюёт.

Шурка подсёк, леска натянулась до предела и… из воды показалась чудовищная морда громадной рыбины.

– Мама, – сказал Шурка.

Следом хрястнуло и Шурка завалился на спину.

– Сорвался, – едва не заплакал он, осматривая удочку.

На разогнутом крючке болталась рыбья губа шириною с Шуркину ладонь.

– Вот это да! – пропел ошарашенный Лера и запнулся.

Заброшенная им снасть ушла под воду вместе с поплавком, будто тот был свинцовым, а не из лёгкого гусиного пера. Что за наваждение! Лера дёрнул, почувствовал сопротивление и потянул на себя, что было силы. В тот же миг поверхность воды забурлила, и в ней блеснул исполинский бок.

– Ослабь! Ослабь! – крикнул Шурка, но было поздно.

Со звонким звуком леска лопнула, и Лера в последний раз увидел своё крашеное гусиное перо, которое, стремительно рассекая воду, скрылось в глубине.

– А-а-а! – завыл он в отчаянии, оглядывая оставшуюся снасть.

Осталось немного – само удилище да полметра лески. Лера принялся лихорадочно собирать новую удочку. В запасе у него имелось всё, кроме поплавка. Кто мог подумать, что нахальная рыбина утащит даже непотопляемое гусиное перо. Не раздумывая, Лера приспособил вместо поплавка фильтр от оброненного кем-то окурка. После этого рыба перестала клевать вовсе, словно ей там под водой приказ зачитали о ненападении. Немного погоревав, мальчишки отправились домой.

На перекрёстке стали прощаться. Шурке надо было идти по прямой, Лере – направо в переулок. Сгрузив карасей в придорожную траву, друзья взялись за делёж. Рыба была одна в одну, загляденье, а не рыба. Но на беду, карасей оказалось тринадцать.

– Вообще-то, это мой, – пригляделся Шурка к оставшейся между двумя кучками последней рыбине.

– С чего это ты взял? – не поверил Лера.

– А я его за пузо поймал, помнишь?

Лера кивнул и присел над карасём – точно, на брюхе остался след от крючка. Тогда он обратил свой взор на Шуркину долю.