Прекрасная Катрин - Жюльетта Бенцони

Она проснулась с воплем, вся в холодном поту. Над ней склонилась Сара, в одной рубашке, со свечой в руке, и тихонько трясла ее за плечо.

– Тебе что-то снилось? Дурной сон… Я услышала твой крик.

– О, Сара! Как это было ужасно! Я была…

– Не надо рассказывать! Не называй словами то, что тебя испугало. Сейчас ты опять заснешь, а я побуду с тобой. Дурных снов больше не будет.

– Только если я найду Арно, – сказала Катрин, едва удерживаясь от слез, – иначе… иначе мне никогда от них не избавиться.

Однако больше ничто не потревожило ее покой. Настало утро, а Ла Ира с его отрядом по-прежнему не было. Катрин не могла найти себе места. Надежды ее уменьшались по мере того, как росла тревога.

– Если бы они отыскали Арно, то давно бы уже возвратились.

– С чего ты взяла? – возражала Сара, стараясь успокоить ее. – Наверное, сеньору Ла Иру пришлось зайти дальше, чем он предполагал.

Несмотря на все утешения Сары, Катрин изнемогала от волнения, и никакой силой нельзя было увести ее с колокольни. Возможно, она осталась бы там и на ночь, но в час заката вдруг увидела, как на горизонте появилось облачко пыли. Вскоре уже можно было разглядеть панцири, блестевшие под косыми лучами уходящего солнца. Различив на концах пик черные флажки с серебряной виноградной лозой, Катрин кубарем скатилась по узкой винтовой лестнице колокольни.

– Это они! Они возвращаются! – закричала она, совершенно позабыв, что находится в святой обители.

Вихрем промчавшись мимо ошеломленной матери Мари-Беатрис и оттолкнув сестру-привратницу, она выскочила за монастырские стены и побежала по переулку к городским воротам, подобрав обеими руками юбки, чтобы не мешали. Сара неотступно следовала за ней.

Катрин подоспела к сторожевой башне как раз в тот момент, когда Ла Ир проезжал под поднятой решеткой. Она стремительно бросилась к нему, едва не угодив под копыта скакуна.

– Ну что? Нашли вы его?

Капитан, выругавшись, поднял коня на дыбы, и ему удалось не задеть Катрин. Лицо его под забралом каски было смертельно усталым, и, казалось, каждая складка кожи пропиталась пылью.

– Нет, – резко бросил он, – Арно нет с нами. – Но, увидев, что Катрин, бледная как смерть, зашаталась, устыдился своей грубости и, спрыгнув с коня, успел подхватить ее, прежде чем она без чувств рухнула на землю. – Ну, будет! Сколько же можно падать мне в объятия? Я не нашел его, зато точно знаю, что он жив. Уже немало, верно? Полно, успокойтесь; не объясняться же нам перед хамами?

Арно жив! Это слово привело Катрин в чувство быстрее, чем сделала бы пара пощечин. Глядя на Ла Ира глазами, в которых вновь заблистала надежда, она покорно последовала за ним. Сзади тянулся эскадрон усталых грязных солдат.

Войдя под почерневшие своды во двор дома тамплиеров, Ла Ир приказал своим людям спешиться, и Катрин только теперь увидела, что они привезли с собой пленного.

Когда эскадрон двигался плотными рядами, его не было видно, хотя роста он был гигантского. По светлым, почти рыжим волосам в нем можно было угадать одного из тех нормандцев, в которых сохранилась мощь древних викингов, их предков. Руки его были связаны толстой веревкой – сильные грубые руки, покрытые золотистыми курчавыми волосами. Было видно, что этими руками он мог с одинаковой легкостью сокрушать черепа своих врагов и исполнять работу, требующую ловкости и умения. Драная полотняная рубаха едва прикрывала грудь и плечи, могучие, словно у медведя. Лицо кирпично-красного цвета было не слишком выразительным, но взгляд светло-серых глаз под густыми клочковатыми бровями напоминал прозрачный источник, укрывшийся в зарослях кустарника.

Пленник, казалось, не осознавал, в каком критическом положении очутился. Он спокойно и добродушно разглядывал двор и окруживших его людей, но, когда взгляд его упал на Катрин, в нем внезапно вспыхнуло пламя.

– Кто это? – спросила она Ла Ира, смотря вслед пленнику, которого солдаты, подталкивая в спину, уводили в дом.

– Откуда я знаю? – ответил капитан, пожав плечами. – Мы нашли его в погребе вашей знаменитой фермы. Валялся на полу, как бесчувственное бревно, а рядом был пустой бочонок из-под вина. Какой-нибудь мародер из англичан! С тех пор как мы вернулись в Нормандию, им стало не так вольготно обирать крестьян, так что каждый выкручивается как может.

Пленный, обернувшись, ответил таким мощным басом, что сами стены, казалось, задрожали.

– Никакой я не англичанин, я добрый нормандец и верный подданный нашего короля Карла.

– Хм! – проворчал Ла Ир. – Говоришь по-нашему, это хорошо. Как тебя зовут?

– Готье! Готье-дровосек, а еще прозывают Готье-Злосчастье.

– Отчего же?

Дровосек расхохотался:

– Оттого, что лучше не встречаться со мной в лесу, когда в руке у меня добрый топор. Вы меня врасплох застали, а так я один стою десятерых, мессир капитан, говорю без хвастовства!

– Ну, рассказывай. Что ты делал в этом доме? Кто тебя оглушил?

– Сам я себя и оглушил! Вы же меня еще не допрашивали. А теперь я скажу, что знаю… потому что вы капитан короля. Я думал, вы из наемников, потому и остерегался.

Ла Ир пожал плечами, с трудом сдержав улыбку. Приходилось и наемником бывать, когда война брала передышку. В конце концов, он был создан для этого ремесла! Но тайные мысли Ла Ира нисколько не заботили Катрин. Изнывая от нетерпения, она сама стала расспрашивать пленного.

– Что вы делали в этом доме? Вы знаете, что там произошло?

– Да, – мрачно ответил Готье. И, бросив на Катрин взгляд, в котором опять сверкнуло пламя, начал рассказывать: – В этом доме жили Маглуар и Гийомет. Я их двоюродный брат. Заходил к ним, когда в лесу становилось уж слишком голодно. У этих несчастных была добрая душа, и никому они не отказывали в куске хлеба. Я был у них, еще спал, когда утром пришел какой-то человек. Одет он был бедно, но все равно выглядел как знатный господин… Это сразу чувствуется. Он дал Гийомет золотую монету и спросил, не найдется ли у нее немного молока. Этот английский золотой показался Гийомет странным, она стала выспрашивать, но путник ничего не пожелал объяснять. Сказал только, что нездешний, работал в Руане и пробирается к своим родным. Было видно, что он не лжет, и Гийомет предпочла поверить, хотя что-то в нем настораживало. Слишком уж он гордо держался для такого бедняка. Да и золотую монету в наше время нечасто увидишь. Гийомет уже собиралась пойти в хлев подоить корову, как вошли те… гнусные твари, звери, живодеры! За разговором никто не заметил, как они подкрались к дому.

Ла Ир, схватив пленника за рубаху, стал с бешенством трясти его.

– Кто такие? Ты их знаешь?

Однако могучему капитану, несмотря на всю силу, трудно было бы справиться с великаном. Даже со связанными руками Готье высвободился с легкостью, едва заметно поведя плечами.

– Еще бы мне их не знать! Я видел их штандарт. Это были люди Ришара Венабля, английского живодера, стервятника, зверя в сто крат худшего, чем сам Сатана, его повелитель. Логово свое он устроил в пещерах Ориваля и в развалинах замка Роберта-Дьявола. Тяжкое это было зрелище… Бедная Гийомет! Бедный Маглуар!