Цветочки Александра Меня - Юрий Пастернак

Лион Измайлов

В 1983 году мы были с женой в санатории в Карловых Варах, и подружился я с архимандритом Владимиром (впоследствии епископом Русской православной церкви). Человек он дельный и деятельный – отреставрировал собор Петра и Павла, построенный, кстати, в конце прошлого века. Он служил в Чехословакии несколько лет. Сам из Молдавии, потом – монах Троице-Сергиевой лавры. В Карловы Вары на отдых приезжали разные высокопоставленные и светские, и церковные начальники. Владыка их принимал. Был на виду. Я уж и не помню, как мы с ним познакомились, но подружились. И в гости я к нему ходил в особняк рядом с храмом, и в другие города на машине ездили. Однажды я его спросил, не знает ли он отца Александра Меня.

– Знаю, – говорит, – он там вроде церковь еврейскую создает.

– Как это так? – Я просто опешил от такого поворота. Владыка объяснил: сам он лично отца Александра не знает, но слышал, что тот собирает в православной церкви крещёных евреев.

– А дальше что?

– А далее, наверное, отделяться будут.

Абсурд, конечно. Но слух этот кто-то распространял упорно. Основанием для такой сплетни служило, видно, то, что к отцу Александру тянулась интеллигенция, среди которой были, конечно же, и евреи… Кому-то это было не по душе. Вот и интриговали, и настраивали верующих против отца Александра. Сам владыка ничего против отца Александра не имел и даже уважал его как богослова, но слухи эти и до него дошли.

Потом, когда я рассказал обо всем этом отцу Александру, он сказал: «Про еврейскую церковь, это, конечно, специально кто-то слухи распространяет».

Николай Каретников

Отец Александр последовательно и серьёзно занимался проповедью единства христиан. Иерархия, в особенности её правое крыло, никак не могла с этим примириться. «Крещённых Менем перекрещивать надо!» – кричал мне однажды один из таких священников (после гибели отца Александра я видел его выступление на телевидении – он славил убиенного на все лады). Отца обвиняли в том, что он «продался» католикам или жидовствующим. Как будто Христос у нас не один! Как будто основа веры у всех христиан не едина!

Митрополит Калужский и Боровский Климент

…Если говорить о его служении, то он оставил о себе память как о человеке, который много трудился на ниве Христовой, свидетельствуя окружавшим его советским современникам о любви Бога к своему творению.

Действительно, отца Александра критиковали за чрезмерное увлечение инославным богословием, за некоторые толкования Священного Писания, которые не были в русле святоотеческой традиции. Его биографы отмечают, с одной стороны, его широкую эрудицию, любовь к истории, литературе, философии и научному знанию, с другой стороны – указывают на недостаточность его богословского образования. В семинарии и духовной академии отец Александр учился заочно. Но Церковь всегда допускала излагать человеку его богословское мнение по какому-либо вопросу. Мнения отца Александра также могут быть изложены и, соответственно, обсуждаемы православным обществом. Не все одинаково принимают их, но это не означает, что его труды не должны быть издаваемы. Полемика может продолжаться.

Священник Георгий Кочетков

Мы познакомились с отцом Александром ещё в середине семидесятых годов и много раз общались, начиная со встречи у отца Аркадия Шатова (ныне епископа Пантелеимона). Во второй половине восьмидесятых мы виделись регулярно: каждый месяц он меня приглашал к себе в гости вместе с другими священнослужителями, которые, как считал отец Александр, разделяли его взгляды или хотя бы были близки к ним – ведь никто не был обязан соглашаться во всём. И я, может быть, не полностью разделял позицию отца Александра, и поэтому у нас всегда были интересные дискуссии. Но главным основанием для наших встреч было единство по фундаментальным вопросам нашей церковной жизни, и именно это единство даёт мне основание говорить, что между нами были не просто добрые дружественные отношения, но что-то безусловно большее. Причём, собирая этот круг общения, отец Александр был сдержанным и деликатным – он прекрасно понимал, что люди в Церкви настолько разные, что если сейчас начать что-то формулировать, то можно нарваться и на непонимание, и на открытые разногласия, которых и без того было много в церковной среде. Он умело обходил эти разногласия. С ним можно было спорить, и он всегда благородно выслушивал оппонентов, достойно отвечал им. Он был человеком, который многое видел наперёд. Именно потому я, вспоминая, как выступал отец Александр, как он собирал Церковь, преисполнен к нему восхищения и уважения.

Зинаида Миркина

Однажды мы с Григорием Соломоновичем были в храме при Третьяковской галерее. Я заглянула в киоск религиозной литературы и спросила – нет ли книг Александра Меня? «Нет», – ответила мне продавщица очень резко. «И что, и не бывает?» – спросила я, глядя ей в глаза. «Да, не бывает». – «Запрещено?» – наступала я. «Может быть», – ответила она замкнуто и зло.

Ещё хуже было в другом киоске, в подземном переходе станции метро «Калужская». На подобный вопрос продавщица мне ответила: «Да не бывает у нас этих книг. Топор зря не падает». Именно так.

Священник Филипп Парфёнов

Один священник из Подмосковья мне рассказал, как в его благочинии пытались реализовать нынешнюю установку священноначалия на духовную цензуру литературы, продающейся в приходских лавках. Благочинный просмотрел все приходы в его округе, и в результате оказалось, что, с одной стороны, были изъяты сомнительные книги о всяких старцах на грани «оккультного в Православии», а с другой, почему-то убрали книгу уважаемого прот. Валериана Кречетова, где он поставил в пример мусульман нерадивым современным православным, и также были изъяты книги отца Александра Меня там, где они продавались. Я изумился: «Так вроде митрополит Ювеналий всегда благоволил к отцу Александру! И покровительствовал ему при жизни, и панихиды о нём ежегодно служит». На что последовал такой ответ: «Ну, Ювеналий и епархия… Так это ж две совершенно разные вещи!»[4]

Юрий Пастернак

Однажды в феврале 1988 года мы с Ильёй Корбом поехали на литургию в храм Воскресения Словущего, что в Брюсовом переулке. В этом храме тогда служили известные священники Геннадий Огрызков, Артемий Владимиров и Владимир Ригин. Я оказался на исповеди у о. Владимира. Между нами состоялся такой диалог:

– Вы откуда, из какого храма?

– Я из Сретенского храма в Новой Деревне. Мой духовник – отец Александр Мень.

– Вы из Новой Деревни? Ну и ходите туда! Что вы сюда ходите?

– Да мне бы исповедаться…

– Нет, потом, потом, когда-нибудь… Я не допускаю вас к причастию.

Илье кое-как удалось причаститься. Я не знаю, что он говорил на исповеди, но о. Владимир Ригин допустил его к причастию, хотя и отчитал, как нашкодившего школьника. У креста неожиданно отец Владимир вручил ему просфору из алтаря. А я почувствовал себя изгоем в своей Церкви.

Священник Вячеслав Перевезенцев