Одержимость Малиновского - Маргарита Светлова

— Мира, броню. — Намекнул мне Сашка, что нужно взять себя в руки.

Так… броня… Легко сказать! Но необходимо, без неё мне не выстоять. Посему я начала себя настраивать на нужный лад. Тяжело было, но когда Ваня практически подошёл к нам, я успокоилась, как говорится: броня крепка, и танки наши быстры. Последнее я бы продемонстрировала с удовольствием, ушла в туман со сверхзвуковой скоростью. Раз этот вариант отпадает, нужно придумать, как с ним сейчас вести. Изображать радость глупо, я совсем не в восторге от встречи. Злиться, так не за что… Но все волнения были беспочвенны, он лишь мазнул по мне равнодушным взглядом, словно я пустое место. Больно. Но ожидаемо.

— Так ты говорил о ней? — процедил он сквозь зубы, кивнув в мою сторону. Сашка в ответ лишь одарил его иронической улыбкой. — Какого х*я! Я же просил, только не она!

Ванины слова были сродни хлёсткой пощечине, его пренебрежение убивало, сердце замерло, словно не желало больше биться. И та броня, что я упорно наращивала, — не выдержала, треснула, разлетаясь на мелкие куски. Воронка боли и отчаянья затягивала, унося в далёкое прошлое. Туда, где мы с друзьями пытались спасти Малиновского от брака по залёту, и я получила порцию оскорблений за это сполна: «Да эта засранка мою жизнь превратила в ад! Видеть её не могу!» Эти слова, и с какой яростью он их произнёс, до сих пор не дают мне спать по ночам. Вот опять, он показал, насколько я ему противна. Почему он так со мной? За что?! Я же ушла из его жизни, лишь бы ему было комфортно. А он…

— Иван, выбирай выражения… — процедил сквозь зубы Лютов.

Его голос был сродни спасительной соломинке, которая выдернула меня из вязкой пучины боли. Удар… Ещё удар… Вновь заработало моё израненное сердечко.

— Саш… — прикоснулась к его руке, и вновь этот нежный взгляд, который удерживал меня на плаву. — Не нужно, — тот попытался возразить. — Я сама. — Перевожу взгляд на мужчину и со стальными нотками в голосе отвечаю: — Иван Михайлович, восемь лет назад я дала вам обещание и не собираюсь его нарушать. За то, что посмотрела в вашу сторону, извините, больше такого не повторится. Но и вас прошу обходить меня десятой дорогой. А также хочу предупредить, ещё одно оскорбительное слово в мою сторону, клянусь, я вам нос сломаю.

Не спорю, последнее было по-детски. Но реально ему врежу, если он хоть ещё один раз попытается меня оскорбить. Я уже не та маленькая девочка, которая после его издёвок бежала в лес поплакать, я выросла и готова дать отпор. Но предпочтительней не встречаться более с этим человеком. Малиновский лишь иронично приподнял бровь, но вот взгляд по-прежнему был холоден.

— Я смотрю, ты перешла на «вы», забавно…

— Ничуть, — всё так же со сталью в голосе отвечаю. — Той девушки, что изнывала от любви к вам, больше нет, она умерла восемь лет назад. Так что мы теперь с вами посторонние друг другу люди. И начинать общение с человеком, которому неведомы элементарные правила поведения, у меня нет желания.

— То, что твои чувства недолговечны, я уже понял. — Окинул напоследок презрительным взглядом и перевёл его на Лютова. — Я тебя просил, ты меня не услышал…Так что на мои дальнейшие действия не обижайся.

— Ты прям меня заинтриговал… — в своей ироничной манере ответил его друг. — Раз мы закончили обмениваться любезностями, пойдём перекинемся парой слов. — И уже мне. — Я быстро…

Я с облегченьем выдохнула, когда они покинули меня. Быть рядом с источником боли — ещё то испытание. Особенно когда он постоянно пытается меня унизить. Я непроизвольно поморщилась, вспомнив, как он со мной разговаривал сегодня.

— А вы, оказывается, опасная женщина… — раздался голос рядом, я перевела взгляд на говорящего. Лютов вновь не ошибся, Стивен Одли стоял рядом и похотливым взглядом скользил по моему телу.

— И? — приподняла бровь, мол, продолжай фонтанировать «остроумием».

— Они вам не подходят… — я даже растерялась, сразу не поняла, о ком он ведёт речь.

— А кто, по вашему мнению, мне подходит?

— Лучший вариант для такой красавицы, как вы, — мужчина, который может оценить этот бриллиант.

— И где этот мужчина? — чудом не скривилась от его приторно-сладкой лести.

— Мирослава, я тот мужчина, который способен оценить вас по достоинству. — Взял мою руку, чтобы поцеловать, от прикосновения его губ тошнота приступила к горлу.

— О… — переборов отвращение, изобразила я удивление. Ничего не скажу, мужчина он привлекательный, но не для меня.

— Здесь ничего удивительного, — продолжая удерживать мою руку, покровительственным тоном начал он. — Я давно за вами наблюдаю, признаюсь, ваш образ, милая, уже давно преследует меня во снах.

Ну-ну.

— Вы не должны мне такое говорить, — выдёргиваю свою руку из его захвата. — Я в отношениях, и вы тоже.

— Мадлен ничего для меня не значит, на днях она меня покинет…

«Или ты поможешь девушке покинуть сей бренный мир». — Его последние две пассии после расставания с ним пропали. Ни привета, ни ответа знакомым. Мы подозреваем, что это его рук дело, только доказательств нет, одни только слухи, а их к делу не пришьёшь. Да и не нужны они нам, пусть его власти с этим разбираются.

— Ну а для меня Александр очень много значит…

— Зато вы для него — ничего. — Уже без тени учтивости перебивает. — Он встречается с Жаклин и с вами одновременно. — Ты посмотри, как он резво начал избавляться от конкурента! А последующие слова меня убили: — С Малиновским вам тоже ничего не светит, Амелия вцепилась в него мёртвой хваткой, да и брак этот выгоден обеим сторонам.

Я знала, что этот день наступит. Больно-то как… Господи, помоги вынести этот кошмар и не потерять тут сознание.

— Вы побледнели… — молчу, пытаюсь взять себя в руки. — Вам дурно?

Хуже, мне словно сердце вырвали. Но это никого не касается.

— Головная боль с утра мучает, такое у женщин бывает. — Пусть думает, что у меня женские дни.

— Может, воды? Что мне для вас сделать?

Убейся… сделай людям доброе дело.

— Благодарю за заботу, но это лишнее. Мой мужчина сейчас меня домой отвезёт.

— Мирослава, он не только ваш мужчина, неужели вы меня так и не услышали?

— Отчего же, услышала. Но и вашей следующей любовницей я не горю желанием становиться. — Продолжаю игру, попутно изображаю головную боль, потирая виски.

— Я не предлагаю вам эту роль, вы достойны быть моей женой.

Вот это поворот! Скорее, ему хочется с помощью меня выведать новые разработки моего отца. Вслух же не скажешь, пришлось стыдливо опустить глаза.

— Это несколько… — начала я отказываться от столь «заманчивого» предложения, как он меня резко перебил.

— Не спешите с ответом, дорогая. Но помните, что я единственный мужчина, который знает, какое вы сокровище. Вы само совершенство: соблазнительная, как грех, и в то же время невинна… — Я невольно округлила глаза на его «невинна». Он это образно имел в виду? Или… — Не удивляйтесь, милая, я же говорил, что всё о вас знаю, даже то, что вы ещё не были близки с мужчиной. И это сводит меня с ума.