Ротмистр Гордеев - Дмитрий Николаевич Дашко

крышке. Открываю – он битком набит папиросами с неизвестными названиями.

Прежде никогда не курил, да и сейчас при виде табачных изделий курить не тянет. Уже хорошо, но вдруг возникнет соблазн? Надо избавляться от этой заразы раз и навсегда.

Недрогнувшей рукой отдаю портсигар соседу.

- Дарю!

- Благодарю, Николя! – расплывается в улыбке он.

- Слушай, а как тебя зовут-то?

- Мишель.

- Миша, значит.

Продолжаю рыться в тумбочке.

Что тут у нас: пачка писем, бережно перехваченных тесёмкой. Надо будет почитать, в них может находиться полезная для меня информация. Документов, увы, нет. Они наверняка на хранении у главрача, как и моя медкарта. Тоже не мешает бы на неё взглянуть, но чуток позже.

Кошелёк. Открываю – ну… не богатства пещеры Алладина, несколько бумажных купюр и какая-то мелочь. Хрен знает, что на эту сумму можно купить. Может, полцарства, а может, на проезд в трамвае не хватит.

Ещё какая-то бытовая ерунда, в моей ситуации бесполезная.

Покончив с поисками, ложусь на спину и, закрываю глаза.

Меня никто не беспокоит и можно спокойно подремать.

Сам не замечаю, как проваливаюсь в глубокий сон.

Вечером, после ужина, за разговором выведываю, где у нас кабинет главрача. Оказывается в этом же здании.

Сам госпиталь одноэтажный. Уже хорошо, не придётся корчить из себя альпиниста.

Часа в два ночи по моим прикидкам, я приподнялся с кровати и на цыпочках подошёл к дверям, приоткрыл их, высунул голову и осмотрелся.

Неподалёку находился медпост. Дежурная медсестричка спала, уронив голову на руки. Умаялась видать, бедолага.

Тихо, чтобы не разбудить женщину, я подкрался к кабинету главрача.

Та-дам! И сразу первое препятствие – дверь оказалась заперта.

Жаль, я не вор-медвежатник, способный вскрыть любой замок ногтем мизинца.

К счастью, преграда оказалась так себе, мне удалось отжать язычок замка и отпереть дверь. Видимо, меньше всего здесь опасались чьих-то нежданных визитов.

Так же тихо проскользнул в кабинет. Для подстраховки, снова отжал замок и заперся. Теперь ни одна собака не догадается, что внутри кто-то есть.

Что будет со мной, если тут застукают, думать не хотелось. В расход, конечно, не пустят, но проблем не оберёшься.

Занавески были отдёрнуты, в окошко глядела тусклая луна. Её света было недостаточно для моих поисков, и я включил настольную лампу.

Вот и полка с медкартами пациентов.

Найдя свою фамилию на обложке (то есть Николая Гордеева), взял её, положил на стол и углубился в чтение.

Больше всего меня интересовал титульный лист и информация о том, как я… ну или тот, в чьём теле я вдруг оказался, угодил в госпиталь.

Удалось выяснить, что мне двадцать пять годков от роду, служу я во второй отдельной кавалерийской бригаде (не жандарм то есть) на должности командира взвода разведки драгунского полка, был ранен в столкновении с японской конницей.

Под Гордеевым (то есть мной) убили лошадь, при падении я потерял сознание от сильного удара и был спасён своим ординарцем нижним чином Кузьмой Скоробутом, коему со слов главрача должен проставиться штофом горячительной жидкости (не проблема, хоть два штофа!).

Тут я услышал чьи-то мерные шаги - кто-то грузно шёл по коридору.

Он остановился напротив кабинета главрача и, вставив ключ, начал поворачивать, чтобы открыть дверь.

Глава 3

Глава 3

Я лихорадочно закрутил головой. Есть! Врачебная кушетка для осмотра пациентов, а с неё до полу свисает белая простыня. Успел в последний момент, ноги пришлось подтянуть, чтобы не торчали – коротковата кушетка под мой рост.

Дверь открылась, шаги замерли в середине кабинета. Я задержал дыхание, прикинулся ветошью, стараясь не отсвечивать ничем. Послышался стук ведра, поставленного на пол. Плескание воды в ведре.

- Как сладко с тобою мне быть

И молча душой погружаться

В лазурные очи твои.

Зашаркала по полу половая тряпка на швабре. Слава богу, не японский шпион, не наша контрразведка – простая ночная приборка. А неплохой у приборщика санитара баритон. Фальшивит, правда, малость.

- Всю пылкость, все страсти души

Так сильно они выражают,

Как слово не выразит их.

И сердце трепещет невольно

При виде тебя!

Мокрая тряпка въехала под кушетку и ткнулась мне прямо в лицо. Чудом сдержался, не чихнул.

Тряпка ещё поелозила под кушеткой и исчезла. Счастье, что санитар не дотумкал заглянуть под простынь. Вот бы удивился. Пришлось бы что-то врать…

Фантазия у меня, конечно, есть, но придумать нечто правдоподобное… Это вряд ли.

Шаги удалились, хлопнула дверь. Повернулся в замке ключ.

Выждав немного, я выбрался из-под кушетки. Приник ухом к двери, прислушался.

Тишина…

Легонько дёрнул дверь. Как и думал – заперта. Только собрался заново отжать язычок замка, как услышал непонятную возню. Что там творится – даже выяснять не хочется.

Через дверь в коридор пока не попасть. Ничего, есть ещё окно.

Подцепил шпингалет, потянул наверх. Не идёт.

А нет… Идёт, но с трудом. Дёрг-дёрг. По миллиметру, но идёт.

Есть. Шпингалет выскочил из гнезда.

Осторожно, придерживая створку окна рукой, чтобы не скрипнуть лишний раз, приоткрываю её, выглядываю наружу.

Отлично. Темнота – друг молодёжи.

Первый этаж, под ногами мягкая земля. Никакого риска. Теперь прикрыть окно обратно поплотнее – авось никто не заметит, а и заметит, не обратит внимания, что его открывали.

Сворачиваю за угол, спокойно иду вдоль госпитальной стены. И тут из-за угла прямо на меня выныривает тёмная фигура. Тёмно-коричневый халат, руки с чётками молитвенно сложены на груди, бритый череп с удлинёнными мочками ушей… На ногах плетёные из лыка сандалии. Шея какая-то странная, слишком длинная… Из-под круглой плетёной соломенной шляпы огненным блеском сверкнули глаз. Да он растёт что ли? И шея удлиняется, вытягивается… Чертовщина какая-то.

Фигура монаха увеличивалась на глазах, шея удлинялась, словно змеиная… В приоткрытом рту ощерились острые, как иглы зубы. В груди кольнуло. Амулет?

Словно неведомая, но благожелательная ко мне сила подтолкнула взглянуть на странного монаха глаза в глаза. И с этаким выражением, как сверху вниз, будто не монах выше меня уже в два раза, а я его. Вроде, фигура противника даже перестала расти. Скорее наоборот – съёжилась, сровнявшись со мной ростом.

Стараюсь не отводить взгляда от его глаз.

Лето, тепло, а по спине ползут капли ледяного пота. Амулет уже не колет, а бьёт током, жжётся.

Не отводи глаза, только не отводи…

В этот момент из госпиталя страшно закричали. Истерический женский