Жестокое царство - Джин Филлипс

Во время бега вязаная юбка путается в ногах. Джоан хочется подтянуть ее, но руки заняты. «Может быть, она разорвется», – с надеждой думает Джоан. Она слышит, как под подошвами скрипят мелкие камешки. Сжимая ремешок сандалий между двумя пальцами, она слышит шлепанье подошв. Еще одна проблема: вдруг сандалия слетит.

Вдоль тропинки на проволоке над их головами подвешены фонари из тыкв, и каждый ее шаг освещается ярким белым светом, как это бывает, когда Линкольн нечаянно направит ей в глаза свет от карманного фонарика.

Небо постепенно темнеет.

– Почему мы бежим? – спрашивает Линкольн.

Все сорок фунтов его веса бьют ее по бедру, и она удивляется, почему он до сих пор был так спокоен. Может быть, он только сейчас заметил, что они направляются не к парковке.

Она с трудом переводит дух, чтобы ответить ему:

– Скажу тебе. Через минутку.

Он крепче обнимает ее за шею. Рядом с ними, за яркими огнями, проходит колея детской железной дороги. Как ей хочется, чтобы их увез маленький черно-красный поезд! Но похоже, она может бежать быстрее этого поезда. И все же поезд не помешал бы. У нее уже болят руки, и она вспоминает, как на прошлой неделе они гуляли в парке. У уток есть зубы? Они точно меня не укусят? У уток есть ноги? Почему я не ходил, когда был совсем маленьким? У меня были ступни? У меня были ноги? В тот день она и в самом деле дошла до такого состояния, что на обратном пути не смогла нести его на руках и, не обращая внимания на рев, опустила на траву.

Сейчас она не опустит его на землю.

– Мамочка! – обиженно говорит он, прикоснувшись ладонью к ее лицу. – Минутка уже прошла.

– Там плохой дядя, – объясняет Джоан.

Она никогда не сказала бы этого, если бы не была так напугана.

– Где? – спрашивает Линкольн.

Она теряет нить разговора.

– Что-что?

– Где плохой дядя?

В два шага Джоан перепрыгивает через железную дорогу. Опять же, если бы прошел поезд, это означало бы, что им кто-то управляет, а ей очень хочется увидеть человеческое существо. Вот уже озеро у них за спиной, и тела, и тот человек остались на другом его берегу, и это хорошо. Петляющая, идущая вверх дорожка к африканским животным обсажена деревьями – широколиственными растениями влажных тропических лесов, – укрывающими от посторонних глаз. Их сейчас действительно трудно увидеть, если кто-то и смотрит.

– Он был там, – едва не споткнувшись, говорит она.

Она слышит вой сирен. Трудно сказать, насколько близко, но это означает, что сейчас приедет полиция и во всем разберется, но пока ей от этого не легче.

– Я не видел плохого дядю. Откуда ты знаешь, что он плохой?

Линкольн стукается подбородком о ее плечо.

Когда она не отвечает на его вопросы, он огорчается и может расплакаться. А ей сейчас вовсе не нужен шум, к тому же он начнет ерзать или, хуже того, обмякнет у нее в руках. Тогда он станет вдвое тяжелей.

– Нам надо уходить отсюда. Немедленно. Так что помоги маме и крепче держись за меня. Давай доберемся до безопасного места, и тогда я тебе отвечу. – Джоан с трудом произносит эти слова. Легкие разрываются. Ноги гудят.

Солнце зашло за верхушки деревьев, и под ногами появились длинные бледные тени.

Джоан задевает локтем банановый лист, твердый и широкий, как крыло.

– Куда? – спрашивает Линкольн, потому что, разумеется, он не перестанет спрашивать. – Куда мы бежим?

Она не знает. По какой дорожке? Куда дальше? Что она ищет? Ноги продолжают двигаться в прежнем ритме, и она сильнее напрягает пальцы ног. Жаль, что дорога идет в гору.

Долго она не выдержит.

Спрятаться. Им надо спрятаться.

Это в первую очередь, а потом они смогут позвонить в полицию, или Полу, или то и другое. Она считает, надо позвонить в полицию, – просто чтобы сообщить им, что они с Линкольном в ловушке. Им наверняка необходимо знать, кто остался в зоопарке. Джоан перемещает сына с правого бедра на левое и прижимает к себе.

– Мама! – произносит он, требуя от нее ответа.

Ему всегда нужен ответ.

Наконец они переваливают через холм, оставляя за спиной стену дикорастущих ландшафтных растений. Она всматривается в вольер с африканскими слонами – песчаные дюны, луг и бегущий ручей. Им надо поворачивать направо или налево. Направо – жирафы, львы и тигры, налево – носороги, дикие собаки и обезьяны.

– Мама! – (Она целует его в голову и поворачивает налево.) – Я ударился зубом о твое плечо.

– Извини, – откликается она.

Сейчас Джоан даже рада, что не пошла в лес, к знакомым узким тропинкам у Ямы динозавров, потому что, несмотря на высокие деревья вокруг, они не нашли бы там укрытия, и несколько хороших мест – хижина и домик с бабочками, – наверное, были бы слишком очевидными. Конечно, если бы их заметили, там много места для маневрирования, но как она может маневрировать с прилипшим к ней Линкольном? Нет, им не надо места, чтобы убегать. Если кто-нибудь их заметит, бегством им не спастись.

Эта мысль вдруг кажется ей очень важной. Она доказывает, что ее мозг преодолевает панику.

Да. Бегство им не поможет. Им надо спрятаться так хорошо, чтобы их не увидели, пусть даже кто-нибудь пройдет рядом. Ей нужна кроличья нора. Бункер. Тайный ход.

Линкольн перестал звать ее. Должно быть, ее страх передался ему. Она будет только рада, если этот страх сделает его более понятливым, а не вызовет ужас. Она не может знать наверняка, но, когда они будут в безопасности, она это выяснит.

Вольер со слонами тянется бесконечно, и пока она бежит вдоль его ограды, до Джоан доносятся звуки музыки – одна нота, другая, но вскоре она начинает различать песню из «Охотников за привидениями». К тому моменту, когда они проходят мимо автоматов с кока-колой, которые часто представляются Линкольну в виде компьютера Бэтмана, бодрая музыка звучит уже очень громко.

Джокер опять пустился на старые трюки! К «Бэтмобилю»! Мамочка, как ты думаешь, у Бэтмена есть автомойка, потому что, если «Бэтмобиль» испачкается, как его вымоют, ведь он с откидным верхом? Джоан чуть подворачивает лодыжку, но не сбавляет темпа. Справа от них, совсем близко у ограды настоящий слон, сонный на вид, и она радуется, что он такой большой. Мельком замечает легкое покачивание его хобота, улавливает ритм, но поворачивает в другую сторону, налево, всматриваясь в широкое здание, стоящее всего в нескольких метрах от них. Закусочная «Саванна». Они лакомились здесь изюмом, сидя под гигантским навесом из соломы, и летом на них дул подвешенный под потолком вентилятор, но они ни разу не были в самом кафе. Ей нравится сидеть снаружи, смотреть на слонов и воображать, что они в Африке. Как-нибудь она приведет его сюда. Ей нравится думать обо всех местах, какие она покажет сыну. Мама, ты правда ездила верхом на слоне в Таиланде? Да, это было до твоего рождения. Джоан замедляет шаг, видит душевые, вспоминает о выбитых дверях и снова пускается бежать. Возможно, в самом кафе безопаснее. Наверняка на дверях есть замки, и внутри должны быть еще комнаты, кабинеты и кладовые с надежными замками, укромные уголки и стенные шкафы, а еще стулья, столы или тяжелые коробки, которыми можно забаррикадировать дверь. Мысль кажется заманчивой. Джоан устремляется в тень соломенной крыши и толкает стеклянную дверь, но она не поддается, и внутри все темно.