Алая тигрица - Амели Вэнь Чжао

Ее пронзил шок, за которым последовало отвращение. В какую игру он с ней играл?

– Сеин, – сказала Ана, пытаясь успокоиться. – Вы видели обугленные деревни, сожженных людей, кровавый след, оставленный войсками Морганьи. Она не создает равенства. Она использует силу, чтобы разрушить общественный строй Империи, одновременно укрепляя собственную власть.

– А разве вы не сделаете то же самое, как только сядете на трон? – Сеин небрежно развел руки, а затем свел их вместе. – Я вижу двух похожих женщин, борющихся за трон, обе обещают лучшее будущее для всех слабых и эксплуатируемых.

Горячая и жгучая ярость лизнула ее грудь.

– Морганья убивает невинных…

– Она очищает Империю от тех, кто был связан с незаконной торговлей и эксплуатацией аффинитами.

– И это не равенство и не свобода! Это бойня.

Легкая кривая улыбка заиграла на губах Сеина.

– Но разве не об этом говорит нам история? Путь к становлению правителя написан кровью. Усеян смертями тысяч невинных. Морганья тоже обещала нам равенство и свободу. Что делает вас настолько особой, что мы должны бросить к вашим ногам наши силы? Вы просто девочка, рожденная с серебряной ложкой во рту и золотой короной на голове. Это ничего не говорит о том, способны ли вы править.

Огонь, который разгорался внутри нее, погас, оставив лишь холод.

– Видите ли, Анастасия, – продолжил Сеин, – мой вопрос заключается не в том, кто из вас лучшая правительница – вы или Морганья. – Она вздрогнула от того, как он произнес ее имя, с чувством доминирования, словно он внезапно раздел ее догола. – Это связано с самой системой. Последний император и тот, кто был до него, и тот, кто раньше… Все они обещали людям замечательные вещи. И все же позволить монарху остаться недосягаемым и всесильным означает, что нет ничего, что могло бы защитить народ, если этот монарх потерпит неудачу. – Теперь он выглядел мрачным. – Предположим, вы милосердны. Предположим, вы великодушны и правите по справедливости. Что произойдет после вашей смерти? Как насчет следующего правителя или последующего за ним, или тех, что придут после него? Можете ли вы гарантировать, что они тоже будут нести в себе желание творить добро и чувство справедливости, о которых вы говорите?

Ана попыталась придумать опровержение и обнаружила, что у нее его нет. Она подумала, как впервые столкнулась с имперскими патрулями, как они обращались с ней и Мэй, словно с преступниками, как она собственными глазами видела несправедливость, которой ее отец позволил расцвести в Империи, словно недугу.

Все это время она стремилась занять трон, веря, что сможет все изменить, убежденная, что снова принесет равенство в Империю.

И все же ей никогда не приходило в голову подвергнуть сомнению саму систему правления. То, что говорил Сеин… было для нее немыслимо.

– Вы говорите, что сражаетесь против императрицы Морганьи, – тихо продолжил Сеин. – Говорите, что хотите создать равный мир при монархии. Но во всем виновата сама монархия. Люди – как аффиниты, так и не-аффиниты – слишком долго страдали при правлении великодушного правителя. Пришло время нам сказать, как мы хотим, чтобы нашими жизнями управляли. – Сеин развел руками. – Будущее в руках народа. Такова миссия Красных плащей.

Ей казалось, что ее мир меняется, знамения, которые она пропустила ранее, вспыхивают с новой силой. Юрий любил ее, но он никогда ничего ей не обещал – ни трона, ни союза, ни даже общей цели. Она возлагала все свои надежды на него и его революцию. В своем стремлении к справедливости и равенству она никогда не задумывалась, идут ли они по одному пути.

Но в ее жизни были и привилегии, и угнетение; она была принцессой и аффиниткой. Конечно…

– Я не такая, как другие монархи, – сказала она хриплым голосом. – Я знаю, каково это – быть аффиниткой, когда тебе говорят, что лучше бы тебя не было, и всячески притесняют. Я видела, что происходит со слабыми и беззащитными в самых темных уголках Империи. Я хочу изменить систему.

– Простого изменения системы недостаточно, – сказал Сеин. – Нам нужно сломать ее. – Он замолчал и опустил руки, почти виновато. – Но хватит о великих политических идеях. Теперь вы понимаете, почему Красные плащи не могут и не будут объединяться с вами. Вы – наследница монархии, Анастасия. Полная противоположность нашему движению.

Она вспомнила момент, который, казалось, был давным-давно: она стояла в лунном свете среди северной тайги рядом с парнем с пылким сердцем.

Красные плащи являлись ее единственными возможными союзниками, а Юрий – одним из немногих людей, которых она любила, но реальность была такова, что они оказались слишком далеки друг от друга, чтобы сражаться на одной стороне в этой войне.

Красные плащи хотели революции.

Она хотела занять трон.

Но… нет. Сейчас они столкнулись с реальной опасностью, которая отодвигала в сторону вопросы, кто и как будет править. Хватка Морганьи крепла по всей Империи, и это был только вопрос времени, когда она доберется до них, уничтожая любые шансы на сопротивление.

На данный момент они находились на одной стороне. Она уже выучила, что враг ее врага – друг.

Юрий должен понять это. Сначала они вместе уничтожат Морганью, а потом уладят свои разногласия. Потому что, подумала Ана, если они не объединятся сейчас, не будет никакого «после».

Той ночью в северной тайге Юрий разыскал ее, чтобы попросить вернуться. Он сказал: «И помни, я люблю тебя, что бы ты ни решила».

Ей нужно было поговорить с ним. Она теряла время с его заместителем.

В вихре своих мыслей она вдруг заметила, что в чертах лица Сеина проявилась ненависть. Его руки лежали на бедрах, на рукояти кинжала в ножнах.

– Монархия должна умереть, Анастасия, – тихо сказал Сеин.

Тени вокруг них сгустились, и по спине Аны пробежал холод. Инстинктивно, она пробудила свою силу родства.

Сеин шагнул вперед.

А затем из тишины появилась вторая вспышка крови. Она стремительно приближалась.

Глаза Сеина метнулись ко входу в купол, и выражение его лица снова изменилось. Свет, исходящий от огнешара Аны, потускнел; тени затаили дыхание.

Ана повернулась, ее сила родства была наготове.

Через двустворчатые двери ворвалась фигура: девушка с растрепанными волосами и широко раскрытыми глазами, в темном плаще, изнанка которого вспыхивала красным.

Сеин нахмурился.

– Есеня.

Значит, еще один Красный плащ, подумала Ана, наблюдая, как девушка остановилась в дюжине шагов от них.

– Сеин, – выдохнула она. – Здесь имперская инквизиция.

Холодок пробежал по спине Аны. Она покинула много разоренных деревень с тех пор, как начала скрываться; имперская инквизиция не должна была прибыть так быстро.