Хроника смертельного лета - Юлия Терехова

Но они снова оказались в одной постели – кстати, довольно быстро, и месяца не прошло. Как это случилось – не мог вспомнить ни он, ни она. Друзья и знакомые ужаснулись, потом посмеялись, потом стали пожимать плечами и воздерживаться от комментариев… Все это длилось пятнадцать лет, и конца не было видно, да никто его, в общем, и не хотел, этого конца. Ни она, ни Орлов.

«Наверно я не создана для семейной жизни. Что в ней хорошего? Себе не принадлежишь, вечно перед кем-то отчитываешься, а уж если рядом такое чудовище, как Орлов, то вообще можно повеситься». Но, тем не менее, иногда ее пугала собственная завороженность этим человеком. Прекрасно отдавая себе отчет, что есть «герой ее романа», она не смела сказать ему «нет».

«Конечно, он гад, – говорила она себе. – Но проблема не только в нем. Даже прежде всего – не в нем. Когда тебя гладят против шерсти, выпускаешь когти. А потом забываешь втянуть их обратно. Так и клацаешь по паркету. А кончается все слезами в подушку. И не говори, будто не подозревала, что он собой представляет. Вспомни слова твоей бывшей подруги Олечки Вешняковой. Она же предупреждала, помнишь?»

Тогда ее еще звали Катей Астаховой. Ей было всего семнадцать, и она училась на первом курсе. В начале марта, поругавшись с матерью из-за какой-то ерунды, она в одиночестве поселилась на даче, в плохо протапливаемом доме, в котором можно было жить разве что летом. И именно туда она неосторожно пригласила Олечку Вешнякову, и та заявилась с толпой незнакомого народа отмечать международный женский день.

Катя страшно мерзла, кутаясь сразу во все теплые вещи, которые у нее с собой были. Натянув на себя три свитера, а поверх еще и обмотавшись парой теплых платков, она недовольно следила за веселой толпой, неумолимо расползавшейся по ее дому. Вешнякова, девица бесцеремонная, но незлая и по-своему интересная, училась с Катей в одной группе. Дочка высокопоставленного дипломата, Олечка Вешнякова, не пройдя по конкурсу в МГИМО, не сдавая экзаменов, каким-то образом оказалась на филфаке МГУ. Среди однокурсников Олечка выглядела, как экзотическая птица в среднерусском лесу.

Кляня себя за неосторожное приглашение – и дернул же ее черт дать Олечке свой адрес – Катя с раздражением наблюдала, как шумная компания, с хохотом выгружает еду и выпивку.

Привычный порядок на кухне был беспардонно нарушен. Кто-то лез в буфет за посудой, кто-то, не спрашивая разрешения, закурил и, в общем-то, все они, человек десять, вели себя так, словно ее, Кати Астаховой, в помещении не было. Словно она – пустое место. Хотя это именно то, чего ей в ту минуту хотелось больше всего – стать пустым местом – сбежать от них подальше.

Раздался грохот – уронили гору из трех кастрюль, поставленных одна в другую, и сразу за грохотом – радостное ржание. Ерунда какая-то… Зачем ей нужны эти чужие люди, да еще в таком количестве…

– Ты здесь живешь? – услышала она неторопливый голос, как ей показалось, с легким акцентом. На самом деле присутствовал не акцент, а лишь какая-то аура акцента. – Ты кто?

– Сосулька, – проворчала она, едва взглянув на спрашивавшего, – или, по крайней мере, скоро в нее превращусь. Печка совершенно не греет.

– Ты замерзла? – спросил он и быстро стянул с себя куртку. – Надень.

Катя опешила настолько, что послушно сунула руки в зеленый пуховик, потрясающе легкий и красивый. Затем она подняла взгляд на хозяина пуховика и натолкнулась на темно-серые глаза, смотревшие на нее с удивлением и восторгом.

«Что ты испытала тогда, – спросила себя Катрин, – вспомни: казалось, тебя лягнули в солнечное сплетение – так сбилось дыхание». Она куталась в его куртку, а он все глубже и глубже тонул в ее бархатных глазах, оглохнув и не воспринимая ничего вокруг.

– А у меня сегодня день рождения, – заявил владелец куртки.

Катя недоверчиво подняла бровь:

– Серьезно?

– Вполне. Я – подарок на женский день.

– И сколько подарку стукнуло?

– Девятнадцать. Совсем старик уже.

– Ну и что ты здесь стоишь? – голос Олечки пробился откуда-то издалека. – Андрей!

– Да? – он словно очнулся. – Что?

Олечка сделала вид, будто не заметила, что куртка ее парня переместилась на плечи однокурсницы, однако бровки нахмурила и прижалась к нему всем телом. Она явно решила взять ситуацию под контроль.

– Это Орлов. Личность замечательная во всех отношениях. Единственный недостаток – он совершенно несносен.

Олечка по-хозяйски схватила парня за руку, попросту повиснув на нем. Он не отстранил ее, но вел себя так, словно ее и не было рядом.

– Андрей, – протягивая Кате свободную руку, парень смотрел на нее испытующе, словно оценивал.

– Катя, – ее ладонь предательски дрогнула. Так это и есть знаменитый Андрей Орлов, о котором Вешнякова прожужжала ей уши. «Я люблю его, – мелькнула бредовая мысль, – что ж мне делать теперь, я люблю его!». Ей следовало добавить: «Помоги мне, Боже!!!» Если б она только знала!

«Если б я знала, – прошептала она сонно. – А что бы это изменило?»

Ничего бы это не изменило…

– Привет, красотка, – Еще один юноша, крепкий, с правильными чертами лица и обаятельной улыбкой появился возле них. Светлая прядь волос падала на чистый лоб. – Я – Антон».

Ланской часто и с удовольствием вспоминал момент их знакомства. «Слушай, – хохотал он, – ты хоть что-нибудь соображала тогда?! Вид у тебя был совершенно отсутствующий. Я сначала подумал – обколотая или, как минимум, обкурилась. Потом сообразил: она же в Орлова втрескалась по „самое не могу“». «И когда ж ты это сообразил?» – мрачно спрашивала его Катрин. «Да через минуту. И не я один». Именно так. Не он один – Олечка приволокла на дачу всю компанию – но Катрин не помнила никого, кроме Орлова и смутно – Антона.

– Катя, – машинально протянула она руку. – Привет.

– Тебе это имя не подходит, – объявил Ланской, с удовольствием ее разглядывая. – Я буду звать тебя Катрин.

Ей показалось или действительно по лицу Орлова пробежала тень? Он сдвинул к переносице темные брови и стал смотреть на нее еще пристальнее.

– Катрин? – ревниво переспросила Олечка. – Почему, собственно, Катрин, а не Кэт, не Кэти или как-нибудь еще?

– Катрин, – повторил Ланской настойчиво. – Я человек франкоязычный. Слушай, где я тебя видел?

Как выяснилось позже, он учился на юрфаке МГУ, в том же гуманитарном корпусе, этажом выше и курсом старше, и потом они часто обедали вместе в студенческой столовой. Имя Катрин прилипло к ней с той, первой встречи. Так она обзавелась новым именем, новым другом и новой проблемой на долгие годы…

– Я позвоню тебе, – сказал Орлов в тот день на прощанье. Шумные гости собирали манатки, один за другим вываливаясь за порог и рассаживаясь по трем машинам. Олечка давно сидела за рулем одной из них и нетерпеливо бибикала, а он все стоял у двери, держа Катю за руку.